Озорные рассказы

На восемьдесят втором году жизни Дед-Ищи-Ветра-в-Поле против воли своей провел в воздержании около семи месяцев, ибо не встретил ни одной покладистой бабы, и после чистосердечно признался судье, что это поражало его больше, чем что-либо за всю его долгую и почтенную жизнь. Пребывая в столь достойном сожаления состоянии, в восхитительные дни мая повстречался он в поле с девицей, которая пасла коров и совершенно случайно оказалась нетронутой. Жара стояла невыносимая, и сия пастушка улеглась в тенечке под буком, уткнувшись носом в траву, точно землепашец, и дремала, пока ее коровы мирно паслись на лугу, а проснулась из-за старика, который похитил у нее то, что всякая девушка может отдать только один раз. Поняв, чтó сотворили с ней без согласия ее и участия, и не получив никакого удовольствия, потерпевшая завопила так, что с окрестных полей сбежались крестьяне, коих она тут же призвала в свидетели, ибо ущерб, ей причиненный, был очевиден, как у всякой девицы после первой брачной ночи. Бедняжка плакала, жаловалась, говорила, что старый развратник мог бы пойти к ее матушке и та сию образину удовольствовала бы и слова поперек не молвила. Добрые люди уже подняли свои мотыги, дабы расправиться с насильником, но старик объявил им, что развлечься был принужден. На что ему возразили, что мужчине для развлечения девок портить не обязательно и сей достойный осуждения случай приведет его прямо на виселицу. И тут Деда-Ищи-Ветра-в-Поле с большим шумом препроводили прямиком в Руанскую тюрьму.

На допросе девица заявила прево, что она от нечего делать уснула и ей снилось, будто она препирается со своим ухажером, потому как он хотел до свадьбы кой-чего от нее добиться. Они шутили, она дала ему поглядеть, подходят ли они друг дружке, и ничего плохого между ними не было, но, несмотря на запрет, он вдруг пошел дальше, чем она позволяла, и ей стало уже не до смеха, когда она почувствовала боль и проснулась под Дедом-Ищи-Ветра-в-Поле, который набросился на нее, как монах на ветчину после Великого поста.

Сие происшествие наделало в Руане столько шуму, что монсеньор герцог, коему страстно захотелось узнать правду об этой истории, призвал к себе прево, и, с согласия оного законника, Деда-Ищи-Ветра-в-Поле привели во дворец, дабы послушать, что злоумышленник изобретет в свое оправдание. Бедный старик простодушно поведал, что с ним приключилась беда, виновата в которой природа, ее сила неодолимая и желание, ибо взыграла в нем страсть юношеская и неукротимая; что до сего года у него всегда были женщины, а последние восемь месяцев он постился, ибо был слишком беден, чтобы покупать веселых девок, а честным женщинам, от коих он раньше получал сие подаяние, не нравятся его волосы, кои предательски побелели, несмотря на свежесть и молодость его чувств; и что ему, хочешь не хочешь, пришлось воспользоваться случаем и взять свое, когда он завидел сию проклятую девицу, которая разлеглась-развалилась на травке, задрав юбку и выставив бесстыже и зазывно два белых, точно снег, полушария, от которых ум его помутился; что виновата была сия пастушка, а вовсе не он, понеже должно запретить нетронутым девкам искушать прохожих, показывая то, что зовется Венерой Каллипигой; и наконец, вот же ж герцог должен понимать, как трудно мужчине в знойный полдень держать своего пса на привязи: именно в этот час сам царь Давид увлекся женою господина Урия, и что, коли даже возлюбленный Господом царь еврейский поддался искусу, то нищий, лишенный радостей плотских и вынужденный попрошайничать, тем паче мог согрешить; несмотря ни на что, он согласен всю оставшуюся жизнь искупления ради распевать гимны и играть на лютне, по примеру упомянутого Давида, который совершил тяжкий грех, лишив жизни мужа достойного, тогда как он, нищий бродяга, всего лишь нанес небольшой ущерб деревенской девке. Герцогу доводы Деда-Ищи-Ветра-в-Поле пришлись по нраву, и он заявил, что старик этот — знатный ебщик. Засим герцог издал достопамятный указ, согласно которому, если нищий имярек в его-то летах в самом деле испытывает великую нужду в бабах, то ему дозволяется доказать это прямо под виселицей, на которой его должны повесить согласно постановлению прево. Если с веревкой на шее, стоя между прево и палачом, старик сумеет охоту возыметь, его помилуют.