П 4 (СИ)

Дурман все еще был в силе, а потому быстро завладел сознанием Романова отодвинув все треволнения на второй план. Ему стало хорошо. Рядом и перед ним два достойных мужа, находиться в компании которых великая честь. Вот так и хочется сделать что-нибудь такое, чтобы угодить им, быть полезным, открыться целиком и без остатка. Если прежде он лишь играл, то теперь и впрямь хотел этого.

Рискованно? Еще как! Но и выхода другого он не видел. Если с зельем у него еще был шанс, то без него, ни единого. Нет, несмотря на то, что его лишили оружия, это не помешает ему расправится с Ростиславом и Федором. Причем и напрягаться особо не придется. Стена справа буквально увешана различным железом, предназначение которого смертоубийство. Но толку от этого? Он жаждал смерти этих двоих. Но в тоже время пока не видел тех, кто мог бы их заменить. А на кону слишком большая ставка. Сотни тысяч жизней, и целостность государства.

Дверь отворилась и в кабинет стремительно вошла высокая статная женщина, лет сорока. На голове богатый кокошник из под которого проглядывали волосы цвета воронова крыла. Легкий сарафан, из дорогой ткани, подчеркивал стан, пусть и крупный, но вне всякого сомнения, не несущий лишние килограммы. В лице проскальзывает нечто азиатское, что придавало ему особое очарование.

Впрочем, Михаил прикипел к ней взглядом вовсе не из-за красоты. Марфа! В последний раз он видел ее одиннадцатилетней девчушкой, но никаких сомнений это именно она. Сорок два года, выносила шестерых детей, но какова! Обликом удалась в мать, взяв часть черт и от отца, крупным же сложением в Михаила. Алия была небольшого росточка, и стройная как тростинка.

– Прости, батюшка, я не знала, что ты не один, – резко остановившись, и окинув присутствующих взором, потупилась она.

Батюшка!? Причем сказано это с искренним уважением, если не сказать дочерней любовью! Несмотря на дурман в его голове, кровь начала закипать. Еще немного и он попросту взорвется. Воспользовавшись тем, что сейчас внимание сосредоточено на вошедшей, Михаил собрал всю свою волю в кулак и единым усилием выметнул свое сознание вон.

Мгновение, и он словно взмыл под потолок. Связь с телом повисла в буквальном смысле этого слова на волоске. Теперь он мог беситься сколько угодно. Реципиент стоял неподвижно словно истукан, устремив взор в пространство и не выражая никаких эмоций. У такого состояния есть только один недостаток, управлять им у Михаила не получится. Даже пошевелить пальцем.

– Говори, Марфа. Коли не тайна великая, – одарив ее улыбкой, разрешил Ростислав.

– Не тайна. Ты ведаешь о том, что Глеб засобирался в поход?

– Ведаю.

– Прошу тебя, запрети ему, батюшка.

– Марфа, ты белены объелась? У него есть отец, вот он пусть и решает.

– Александр сказывает, что срок пришел.

– Ну правильно. Ему уж пятнадцать. Пора бы поглядеть из какого теста сделан. Дед его в четырнадцать уж десятком в Царьграде командовал. Старший Петр в пятнадцать ходил в польский поход. Да и отец его, с дядьями не отсиживались по углам. И слушать не желаю. Коли отец решит не пускать, противиться не буду. Его воля. Но сам ничего запрещать не стану.

Ишь каков! И глазом не моргнул козыряя именами Михаила и его сыновей. То есть и убиенного Петра тоже. Ставит в пример его дочери и внуку. А у самого меж тем руки по локоть в крови. Романов не удивится, что и к его гибели причастен именно он. Но это еще выяснится. Всему свое время. Спокойно. Спокойно, м-мать твою! Главное не напортачить.

– Батюшка… – начала было Марфа.

– Все, я сказал. Нечего внука под юбкой прятать. Ступай, – выставив перед собой руку в останавливающем жесте, жестко припечатал князь.

Женщина поджала губы и резко развернувшись, отчего слегка взметнулся подол сарафана, вышла из кабинета.

– Видал, какова? – хмыкнул Ростислав.

– Александр-то желает сына приобщить к ратному делу. Да только Глеб немощен телом, – решил вступиться за княжну Федор.

– Ничего с ним не станется. Поди не хворый, а просто тощий как жердь. Вот в походе и окрепнет. А то все бы ему книжки мусолить, – насупился Ростислав.

– Не в ратном деле его сила, хотя с клинком и обращается споро. Он ить разумник каких мало, – продолжал настаивать Федор.

– Все. Хватит. Не о внуке поди пришел говорить, – кивая на замершего Михаила, оборвал князь безопасника.

– Не о нем, – отступился тот.

– А чего это с ним? – удивился Всеволодов.

– Похоже я перестарался. А не должен бы, – всполошился Мечников.

Окинул взглядом замершего истуканом Романова да отпустил ему звонкую затрещину. Тот полностью отстранившись от тела ясное дело ничего не почувствовал. Как не ощутил и своего падения на пол. Ну что же, вроде собой уже владеет, можно и возвращаться. Только легкая отстраненность все же не помешает. Зелье все еще действует.

– Ты что, припадошный? – поинтересовался склонившийся над ним Федор, едва только взгляд Михаила стал осмысленным.

– Никогда такого не было. Поди усталость сказалась, сколько ден в седле, да все без продыху гнал, – виноватым тоном, ответил Романов.

– Вставай, – протянув руку, помог боярин. – Сколько пальцев?

– Два.

– Как звать?