П. А. Столыпин

<…> По мере того, что Столыпин стал получать сведения о ходе выборной кампании по созыву Третьей Государственной думы по новому избирательному закону, во всех министерствах развернулась по его настойчивой просьбе поистине кипучая деятельность по выработке огромного количества законопроектов по самым разнообразным предметам. Не проходило ни одного заседания, чтобы Столыпин не старался внушить всем нам настоятельную необходимость ввести как можно больше представлений в новую Думу и устранить заранее самую тень упрека в том, что правительство не приготовилось к большой законодательной работе.

Для моего ведомства эти настояния не имели никакого особого значения: от первых двух Дум осталось множество нерассмотренных законопроектов, и кроме того, новых, совершенно подготовленных разработкой, оказалось столько, что представленный мной список всего подлежащего внесению к открытию Думы и подготовленного для него оказался настолько обширным, что Столыпин прекратил всякие настояния и все обращался к другим министрам с просьбой не отставать от Министерства финансов.

Наступила пора составлять сметы и проекты росписи, и моя работа пошла на этот раз очень гладко. Доходы поступали настолько удовлетворительно, что я имел возможность меньше ограничивать ведомства, да и сами они были настроены на первый год очень мирно и не слишком много запрашивали новых кредитов. Исключение составляло, однако, ведомство земледелия, которое никак не хотело войти в рамки нормального сметного порядка, и самые острые споры происходили именно с ним, при постоянной решительной поддержке его Столыпиным, и притом не столько по существу его разнообразных предложений, сколько по невероятному количеству так называемых условных кредитов, и мне приходилось спорить на каждом шагу относительно невозможности заносить в сметы то, что не оправдывается действующим законом и требует, во всяком случае, немалого срока для проведения нового закона через две инстанции. Особенно трудно было мне в тот короткий промежуток времени, когда министром земледелия был кн<язь> Б. А. Васильчиков, а на правах товарища его состоял профессор Мигулин¹⁴, приуроченный министром именно к бюджетной работе. Начались было попытки применить к исчислению кредитов особые приемы, отличные от тех, которые были издавна усвоены ведомствами, но и это осложнение было на первых порах сравнительно невелико, и все наши споры оканчивались и мирно и быстро. Это приходящее осложнение повлияло, однако, быть может, на то, что кн<язь> Васильчиков только короткое время остался во главе ведомства.

Зато сама техника составления и изложения росписи дала мне на этот раз очень большую работу. Столыпин особенно горячо принял мое предложение составить на этот раз объяснительную записку к росписи совершенно иначе, нежели она составлялась ранее, а именно дать в ней все те разъяснения, которые могли бы помочь новому составу Думы, если только он оправдает наши ожидания в смысле готовности работать с правительством, а не вести осаду на него, как делали две первые Думы, – найти в объяснениях к росписи, как называл Столыпин, – учебник по бюджетному искусству и целый ряд таких справок, который помог бы новому составу заранее найти ответы на все вопросы, затронутые в оппозиционных речах Второй думы, и уяснить ему, что наш бюджетный закон, который мы решились заранее энергично отстаивать от попыток сломать его, вовсе уж не так плох, как развивает этот вопрос оппозиционная печать, и что дает народному представительству весьма большой простор для продуктивной работы. Мне такая задача дала, конечно, большую лишнюю работу, но она же принесла мне потом и огромную пользу, потому что помогла быстро отстранить попытки оппозиции опорочить нашу точку зрения. Я должен при этом сказать, что при том прекрасном личном составе министерства, которым я был окружен, и при таких выдающихся сотрудниках по бюджетному делу, как начальник бухгалтерского отдела Департамента государственного казначейства Дементьев, мои товарищи: Н. Н. Покровский, С. Ф. Вебер и И. И. Новицкий и целый ряд выдающихся старших служащих, – самое сложное дело спорилось у нас, и не раз в заседаниях Совета Столыпин с завистью говорил мне: «Вот если бы у меня были такие сотрудники, и я бы так же работал, как работают в Министерстве финансов, но у меня самого нет такого навыка в работе центральных управлений, да и мои сотрудники как-то не могут все еще привыкнуть к изменившимся условиям законодательной работы».