P.S. I Hate You

Исайя оглядывается по сторонам, дабы убедиться, что вокруг нет никаких впечатлительных личностей, а потом накрывает губами мои губы, наслаждаясь каждым моментом, словно весь день только и ждал этого и теперь не хочет портить ощущения спешкой.

Я легка, словно воздух, и в то же время не могу оторваться от земли. Не существует ничего, кроме его теплых, мягких губ и его сильных рук. Я даже не могу осознать собственные мысли, потому что мое сердце так сильно колотится в груди, что я слышу только его.

Когда поцелуй заканчивается, реальность снова обретает свои права. Сжимая губы, наслаждаясь сладким покалыванием, задержавшимся на них, я говорю себе, что это всего лишь поцелуй.

Пока никто никому не дарит цветов, не шепчет ласковых и беспечных слов, не дает безрассудных обещаний, не смотрит на другого так, словно готов преподнести луну с неба… все должно быть в порядке. Мы оба сможем закончить это без малейшего вреда для себя, без единого боевого ранения или шрама на память.

– Как твоя лодыжка? – спрашивает он, глядя на мою ногу. – Выглядит все еще слегка распухшей. Надеюсь, сегодняшняя прогулка не усугубила ее состояние.

– Я приняла сегодня утром десять таблеток «Адвила», так что ничего не чувствую.

Кроме этого поцелуя.

Этот поцелуй я прочувствовала полностью.

Он ухмыляется, негромко хмыкает.

– Хочешь есть? Пообедаем где-нибудь?

Он пока не готов завершить эту нашу «субботу».

И, честно говоря, я – тоже.

Глава 10. Исайя

Суббота № 6

Когда я за границей, я скучаю по многим вещам, но основную часть времени стараюсь не думать о них. С глаз долой – из сердца вон. Главный способ выживания, когда ты за тысячу миль от домашнего уюта и покоя.

Так просто легче.

Но это то, на что я подписывался. Никакие сожаления или моменты жалости к себе не одолевают меня, когда я верчусь с боку на бок по ночам – просто ночи там настолько невыносимо жаркие, что заснуть не получается.

Но вчера вечером, когда я отвел Марицу к ее машине – после того, как мы весь день слонялись по городу, заходили в кофейни, наблюдали за людьми на Родео-Драйв и по моему настоянию посмотрели последний фильм «Марвела», – она в лоб спросила меня, не бывало ли мне одиноко.

Этот вопрос был задан ни с того ни с сего, но учитывая то, что я знаю об этой девушке, произвольность – это в некотором роде ее вторая натура.

– Ты явно тоскуешь по какой-то связи с кем-то, – сказала она мне, когда я провожал ее к машине. – Иначе ты не проводил бы неделю с какой-то девушкой, которую подцепил в кафе.

– То есть? Насколько я помню, это ты меня подцепила, – возразил я. – И не в кафе. Ты въехала в зад моей машине. А потом ты…

– У тебя нет здесь других друзей? – прервала она меня очередным вопросом.

– Есть несколько.

– А твоя семья?

– Мы теперь не особо близко общаемся.

Она посмотрела на меня с сочувствием, и я покачал головой, давая ей понять, что не нужно меня жалеть.

– У меня нет никакой слезливой истории, – сказал я ей. – Конечно, моя жизнь не была идеальной. Но ты окажешь мне дурную услугу, если будешь меня жалеть.

– Значит, ты от чего-то бежишь, – заявила она, покусывая ноготь большого пальца и разглядывая меня. К тому времени уже стемнело, и в ее шоколадно-карих глазах отражалась луна, ее сливочная кожа мягко мерцала. Все в ней было каким-то мягким и неземным, и я хотел снова поцеловать ее, но не мог.

Я достаточно целовал ее в тот день и сам не мог понять, по какой причине.

Конечно, я клялся ей, что это всего лишь поцелуи, что они ничего не значат. Но я не мог объяснить, почему я постоянно жажду их, постоянно ищу какой-нибудь предлог, чтобы случайно прикоснуться к ней, провести кончиками пальцев по ее руке, убрать темный локон с ее лица, взять ее за руку, когда мы переходим улицу.

Я затормозил перед усадьбой ее бабушки сразу после заката и послал Марице сообщение. Сегодня я забираю ее – по ее собственному настоянию. Спустя пару минут ворота распахиваются, и она выходит мне навстречу – в коротком платье, сандалии с ремешками подчеркивают длину ее загорелых ног.

Губы ее накрашены ярко-красной помадой, и когда наши глаза встречаются, она улыбается шире, чем когда-либо с момента нашего знакомства. Подняв руки, она поправляет свою каштановую шевелюру, и ветерок раздувает ее юбку.

– День шестой, – с улыбкой говорит Марица, залезая на пассажирское сиденье, и в ее голосе звучит меланхолия.

– Угу. – Я включаю заднюю передачу, не желая думать о том, что послезавтра наши пути разойдутся. – Как дела на работе?

Сегодня она ни с кем не смогла поменяться сменами, но в этом нет ничего страшного, потому что я намереваюсь отвезти ее в обсерваторию Гриффита посмотреть на звезды. Я уверен, она скажет, что это романтично, а я буду настаивать, что нет, просто я всегда хотел это сделать.

Есть что-то в том, чтобы почувствовать себя маленьким, это позволяет мне взглянуть на все по-другому, и нет лучшего способа это сделать, чем полюбоваться миллиардами звезд в бесконечной вселенной.

– Я солгал тебе вчера вечером, – говорю я, пока мы едем вдоль роскошного жилого квартала, в котором располагается усадьба ее бабушки.