P.S. I Hate You

– Прошу прощения, – говорит он, протискиваясь мимо меня и касаясь сильными ладонями моих плеч. Расправив свой пиджак, он бросает на меня еще один взгляд – словно считает меня сумасшедшей, и поворачивается, чтобы уйти.

Я собираю с его стола грязную посуду и отношу на кухню, ругая себя за потраченные впустую дни и бессонные ночи, когда я тревожилась за этого эгоистичного подонка.

Я говорила, что мне необходимо завершение ситуации, но я не знала, что это будет ощущаться так. Я не знала, что такое возможно: не значить ничего – даже меньше, чем ничего, – для того, кто значил для меня так много.

Глава 31. Марица

Часы на моем ночном столике показывают 2:41.

Я верчусь в постели с десяти часов вечера, когда приняла снотворное и мелатонин, думая, что это заставит меня погрузиться в глубокий сон без сновидений.

Я хотела лишь унять свой разум на пару часов, остановить это безумное вращение мыслей и вопросов, которое творится у меня в голове с того момента, как Исайя вчера утром явился в наше кафе и притворялся, будто никогда в жизни меня не видел.

Наконец-то смирившись с тем, что сегодня ночью мне не суждено уснуть ни на минуту, я сажусь, включаю лампу и достаю из ящика прикроватной тумбочки ручку и блокнот с письмами, которые я писала Исайе в тот короткий период времени, когда он, предположительно, был на боевом задании – до того, как он замолчал.

Открыв пустую страницу в середине блокнота, я пишу письмо, которое никогда не будет отослано, но, по крайней мере, если я перенесу это из головы на бумагу, может быть, мне удастся урвать хоть немного сна перед рассветом.

Дорогой Исайя.

Восемь месяцев назад ты был всего лишь солдатом, которого вот-вот должны были отправить в зону боевых действий. А я была всего лишь официанткой, которая тайком принесла тебе бесплатный блинчик и надеялась, что ты не заметишь мой взгляд, слишком долго задержавшийся на тебе.

Но ты заметил.

Прежде чем ты уехал, мы провели вместе неделю, изменившую все. А на восьмой день, буквально в последнюю минуту, попрощались и обменялись адресами.

Я сохранила каждое письмо, которое ты прислал мне, твои слова быстро стали для меня священными.

Но несколько месяцев назад ты перестал отвечать, а вчера тебе хватило наглости прийти в наше кафе и вести себя так, словно ты никогда в жизни меня не видел.

Подумать только… я почти полюбила тебя и твою прекрасную сложную душу.

Почти.

В чем бы ни заключалась причина твоего поведения, я надеюсь, она достаточно весомая.

Марица-официантка

P.S. Я тебя ненавижу, и на этот раз… я серьезно.

Глубоко вдохнув прохладный воздух, я выдыхаю, закрываю блокнот, сую его обратно в ящик и выключаю лампу. Я ложусь, укрываюсь одеялом и смотрю в темный потолок, потом закрываю глаза.

На душе у меня практически не полегчало, но мои мысли слегка утихомирились.

В короткие спокойные минуты перед тем, как наконец-то погрузиться в сон, я напоминаю себе, что Лос-Анджелес полон людей, которые используют других. Людей, которые совершают бессовестные поступки, людей, которые без малейших колебаний причиняют другим боль.

Исайя Торрес не был каким-то особенным – он был просто одним из типичных лос-анджелесских подонков.

Глава 32. Марица

– Доброе утро, Холли. – Я повязываю фартук на талии и смотрю на часы, чтобы удостовериться, что я действительно не опоздала на работу. Обычно я могу отработать всю смену, ни разу не увидев нашего менеджера: как правило, она сидит в своем кабинете за закрытой дверью и появляется в зале только в случае каких-то проблем.

Но сегодня она, похоже, ждет меня.

– Зайди, пожалуйста, в мой кабинет. – Менеджер произносит фразу, которую я не слышала от нее за все время работы здесь. Она не улыбается.

– Все в порядке? – спрашиваю я, следуя за ней. Холли ничего не говорит, и я вдруг обнаруживаю, что задерживаю дыхание, даже не думая об этом. Каждая секунда молчания подобна пытке.

– Пожалуйста, закрой дверь, Марица, – говорит она, когда мы входим в кабинет. – Присаживайся.

О боже. Меня увольняют.

Сняв бумажку с клейкой полосой со своего монитора, она вздыхает.

– Вчера вечером мне звонил посетитель.