P.S. Я все еще люблю тебя (ЛП)

– Я оставила там свою куртку, а когда вернулась забрать ее, то увидела вас двоих, целующихся на диване. Ты нарушила самое основное правило девичьего кодекса, Лара Джин. Каким-то образом в своей голове ты выставила меня злодейкой. Но ты должна знать, что я не была стервой просто ради того, чтобы быть стервой. Ты это заслужила.

У меня голова идет кругом.

– Если ты знала, то почему продолжала быть моей подругой? Ты не перестала дружить со мной.

Женевьева пожимает плечами.

– Потому что мне нравилось швырять это тебе в лицо. Он мой, а не твой. Поверь мне, с того момента мы больше не были подругами.

Странно, из всего, что она мне сказала, это причиняет боль больше всего.

– Так, чтобы ты знала, я его не целовала. Он поцеловал меня. Я даже не думала о нем в этом смысле, не до этого поцелуя.

Затем она произносит:

– Единственная причина, по которой он вообще поцеловал тебя в тот день, это то, что я бы не стала этого делать. Ты была вторым выбором. – Она пробегает рукой по волосам. – Если бы ты тогда в этом призналась, я бы, может быть, простила тебя. Возможно. Но ты никогда этого не сделала.

Я сглатываю.

– Я хотела. Но это был мой первый поцелуй, и он был не с тем парнем, и я знала, что не нравлюсь ему.

Все это приобретает смысл. Почему она пошла на такие меры, чтобы держать нас с Питером вдали друг от друга. Запугивая его, заставляя доказывать, что она все еще была его первым выбором. Это не оправдывает всего того, что она сделала, но теперь я вижу свою роль во всем этом. Мне следовало сразу же рассказать ей о поцелуе, еще тогда, в седьмом классе. Я знала, как сильно он ей нравился.

– Мне жаль, Женевьева. Правда. Если бы я могла вернуть все обратно, то я бы сделала это. – Ее бровь подергивается, и я знаю, что ее тронули мои слова. Я импульсивно добавляю: – Когда-то мы дружили. Можем мы… как ты думаешь, сможем ли мы когда-нибудь снова стать подругами?

Она смотрит на меня с таким полнейшим презрением, будто я ребенок, который попросил с неба Луну.

– Повзрослей, Лара Джин.

Во многом, мне кажется, я повзрослела.

56

Я лежу на спине в домике на дереве, глядя в окно. Тоненькая луна вырисовывается на небе, словно миниатюра, пригвожденная к небу. Завтра никакого домика на дереве больше не будет. Я едва вспоминала об этом месте, а теперь оно исчезнет, и это так грустно. Наверное, это похоже на то, что происходит со всеми детскими игрушками. Они не важны до тех пор, пока их больше у тебя нет. Но это больше, чем просто домик на дереве. Это прощание, и оно ощущается как конец всего.

Когда я сажусь, то вижу его – фиолетовый шнурок, торчащий из пола, словно проросшая травинка. Я тяну за конец и достаю его. Это браслет дружбы Женевьевы – тот, который я подарила ей.

Поверь мне, с того момента мы больше не были подругами.

Это неправда. Мы продолжали вместе ночевать, проводить дни рождения, она по-прежнему плакала у меня на плече, когда думала, что ее родители собираются разводиться. Она не могла ненавидеть меня все это время. Я в это не верю. И этот браслет дружбы тому доказательство.

Ведь она положила его в капсулу времени – свою самую ценную вещь, так же как и для меня. А потом, на вечеринке, она вытащила его и спрятала; ей не хотелось, чтобы я увидела. Но теперь я знаю. Тогда я тоже была для нее важна. Однажды мы были настоящими подругами. Слезы наворачиваются на глаза. Прощай, Женевьева, прощайте, годы средней школы, прощай, домик на дереве и все, что было важным для меня одним жарким летом.

Люди приходят и уходят из жизни каждого. На некоторое время они становятся их миром; они – все. А потом, в один прекрасный день, все заканчивается. Невозможно предсказать, как долго они будут рядом. Год назад я и представить себе не могла, что Джош больше не будет тем, кто всегда есть в моей жизни. Я не могла вообразить, насколько тяжело мне будет не видеть каждый день Марго, какой потерянной я буду чувствовать себя без нее, или что Джош может ускользнуть, так легко, что я этого даже не замечу. Прощания тяжелее всего.

***

– Кави? – голос Питера взывает ко мне с улицы, из темноты внизу.

Я сажусь.

– Я здесь.

Он быстро взбирается вверх по лестнице, пригибая голову, чтобы не удариться о потолок. Он подползает к противоположной от меня стене, так что мы сидим по обе стороны домика, напротив друг друга.

– Завтра  домик на дереве снесут бульдозером, – сообщаю я ему.

– О, правда?

– Да. Они собираются поставить здесь беседку. Знаешь, как в «Звуках музыки»?

Питер прищуривает один глаз, глядя на меня.

– Зачем ты позвала меня сюда, Лара Джин? Я знаю, что не для того, чтобы поговорить о «Звуках музыки».

– Я знаю про Женевьеву. Про ее секрет, я имею в виду.

Он облокачивается спиной о стену домика на дереве, его голова откидывается с небольшим стуком.