P.S. Реквием

Иван тяжело вздохнул. Ему было не по себе, словно его поймали на чем — то противозаконном. В сущности, так оно и было. Но мужчина не собирался краснеть, как зелёный гимназист, стоя перед младшим братом. Поэтому, Иван поднимался по скрипучей лестнице с полной решимостью не оправдываться, а поставить Олега перед фактом. Но тот вовсе и не собирался поучать его или допрашивать.

В уютной комнатке на втором этаже, с зашторенными окнами, горел камин. Остальные комнаты дома были холодны и пустовали.

— Садись, — кивнул Олег на соседнее кресло.

Стоило Ивану устроиться у камина, как ему протянули бокал с чем — то крепким. Он вскинул голову и увидел человека с пустыми глазами и обожженным лицом. Отдав бокал, мужчина тут же удалился.

Но не успел Иван поинтересоваться личностью незнакомого человека, как Олег уже начал разговор:

— Я и помыслить не мог, что твой успех связан с колдовством, — тяжело вздохнул он, и за один глоток чуть не осушил весь бокал.

Иван тоже пригубил свой. Крепкий коньяк обжог ему горло.

— Ты так не хотел возвращаться домой?

— Нет, — покачал головой Иван. — Дело вовсе не в этом.

— А в чём же? — Олег совсем осушил бокал, и постучал по столу, чтобы человек с ожогом вновь его наполнил.

— Я отдал столько лет жизни и собственную душу не для того, чтобы предо мной закрывались двери даже захудалых лавочек.

— Ты подумал, что будет, когда Сидор больше не сможет доставать для тебя солнечную пыль? Ты не единственный человек, до неё охочий. В столице солнце и так редкий гость, особенно в Птицыно. Этот район находиться на самой тёмной стороне города. Скорее всего, сегодня он продал тебе последнее, что было в запасе, — бокал Олега вновь был полон.

— Он мне этого не сказал, — нахмурился Иван.

— Конечно, не сказал, ведь ты ему платишь, — он сделал глоток коньяка. — Послушай, — начал он спокойно, — это дело становиться рисковым. Если ты колдуешь втихаря, то не страшно. Мы все этим грешим. Но когда это видит вся столица… Что будет, если твои картины дойдут до двора? Знаешь какие люди служат Императорскому Величеству?

— Предлагаешь мне всё бросить, а свой труд утопить в Вене? — Иван был готов уйти прямо сейчас.

— Какой же ты все-таки топорный, — в руке Олега опустел уже второй стакан.

— Не много ли ты пьёшь? — решил сменить тему Иван.

— Если завтра утром всё решиться, то брошу, — сказал он, вновь прося жестом наполнить бокал. — А если нет, то упьюсь до смерти.

— Что решиться? — удивился Иван, столь неожиданному решению Олега.

Тот махнул рукой, и опустошил бокал одним махом.

— Подумай над моими словами. Бери меньше заказов. Постарайся больше не использовать пыль. И потихоньку исчезни. Никто не тянет тебя домой, ты можешь уехать в любой другой город.

— Ты говорил с Сашей, — догадался Иван.

Олег кивнул, нетерпеливо ожидая пока его стакан вновь наполнят.

— И он негодует, — вздохнул Олег. — Грозиться написать отцу. Я обещал поговорить с тобой. Постарайся понять его, Саше тоже не легко. Он куда в более не выгодном положении, чем мы с тобой.

Иван кивнул.

— Ну, — пожал плечами Олег, нарушая затянувшееся молчание, — сказать мне более нечего. Я хочу ещё немного побыть в компании коньяка.

И Иван оставил младшего брата наедине с его проблемами и алкоголем, под наблюдением человека с обожженным лицом.

Возвращение Ивана, после не продолжительного отсутствия, приняли с восторгом. Правда сам Иван этих чувств не разделял. Как бы ему не хотелось славы и почёта, и все эти заискивающие улыбки и неподдельное восхищение возносили его на вершину блаженства. Но в лучшем случае его вздёрнут, в худшем все Орловы, один за другим, взойдут на виселицу. Последнего ему хотелось меньше всего.

Вот побудет здесь ещё немного для вида и сменит город, где конкуренция меньше, сосредоточиться на написании портретов, они сейчас очень востребованы, и откажется от солнечной пыли. По крайней мере, Иван убеждал себя в этом каждый вечер, а утром решал, что не сегодня, потом, может быть завтра или после завтра, он всё же уедет из столицы, где его картины пользовались огромным успехам.

А пока, он неустанно занимался живописью в уютной квартирке на чердаке, мешая масляные краски и солнечную пыль.

Свадьба Фёдора и Клары, хоть и была многим не по душе, но всё же состоялась. Надежде понравился произведенный ею фурор, тётушка Алёна, не смотря на свои лета пыталась флиртовала с мужчинами, а тётушка Варвара не так часто кривила губы, и даже пару раз одобрительно улыбнулась, что было для неё неприемлемо, когда вёлся разговор о высшем обществе и его времяпрепровождении.