P.S. Реквием

Не терпящий возражений взгляд устремился на Ивана, и тот кивнул, не желая разводить ссору в такой прекрасный вечер.

— На улице прохладно, пойдемте в трактир, — сказал он.

Возможно, тогда им уже стоило разойтись, так как прежняя атмосфера торжества была потеряна. Её место заняли напряжение, тоска и отстраненность. Говорили мало, в основном диалог пытался начать Александр, но тот быстро затухал, без подбрасывания в него дров другими участниками. И вот, немного выпив и перекусив братья всё же расстались.

Выставка официально завершилась только, когда в город пришли первые вестники осени — дождь и северный ветер. Иван больше её не посещал, боясь опять встретиться с оболочкой Потакова и вновь испытать вкус разочарования. Изо дня в день Иван вновь привыкал писать картины без солнечной пыли, но выходило не очень. Они выглядели более тускло, чем их предшественники, и не притягивали внимания. Но спрос на них всё ещё имелся.

Чем ближе был день закрытия выставки, тем больше времени Иван просиживал за мольбертом, иногда затягивая это занятие до глубокой ночи, что раньше позволить себе не мог. Словно увидев загроможденную исписанными холстами квартиру, Александр изменит свое решение и позволит младшему брату остаться в столице. Но всё это было самообманом, и только злило кухарку, которая из — за нехватки места с трудом могла накрыть на стол. Тогда, Иван ещё не знал, как горько пожалеет о том, что не переехал на восток раньше.

Картины Ивану доставили, через два дня после окончания выставки, а вместе с ними и письмо от неизвестного отправителя.

— Оно пришло в художественный салон, — ответил на все распросы посыльный.

Иван ничуть не удивился. В последнее время ему часто присылали письма, особенно в места, где он выставлял свои работы на продажу, реже на личный адрес (его знали только завсегдатае заказчики). Иван читал из них лишь те, которые были делового характера или пришли от кого — то из родственников. Все остальные конверты отправлялись в горнило печи (исключением являлось старое дворянство).

Только благодаря небесному провидению, он не сжёг эту злополучную весточку.

Послание было сухим и кратким, как и подобает угрозе. От прочитанного у Ивана на мгновение потемнело в глазах. Аккуратным подчерком, на грубой бумаге было выведено:

Найдите 10 000 рублей, если не хотите посетит площадь Свободы, как преступник.

Как? Когда? Где Иван оступился? Теперь он понимал переживания Александра и был готов согласиться со всеми его условиями. Но время было упущено. Никакой переезд не спасёт положения. Ему подумалось, какого будет Александру вести дело собственного брата, и холодный под проступил на висках.

Вина огромным грузом легла на душу, не давая спокойно вздохнуть. Отчаяние непременно бы захлестнуло его с головой, если бы это предупреждение не поступило к нему с целью шантажа. Но и с этой стороны подступиться к проблеме было не легче. Откуда он возьмет столько денег? Но даже, если предположить, что подобная сумма всё же найдется, то кому её передать? Оставалось лишь ждать, что шантажист вновь напишет ему.

Иван окинул взглядом, заставленную холстами мастерскую. И всё пустил с молотка на публичных торгах. Но получил около шести тысяч рублей и ещё большее разочарования. Полгода назад, когда никто не знал Ивана, ему приходилось чуть ли не вымаливать, чтобы художественные салоны брали его картины на реализацию, а сейчас люди буквально готовы убить друг друга, за его творения. Они даже не смотрели на саму картину, а сразу начинали выкрикивать суммы. Они покупали не произведения искусства, и восхищались не мастерством Ивана. Они покупали его фамилию, его имя, его лицо. Они покупали его положение в обществе, свято веря в то, что, совершая это они делаются ближе к начальнику Тайной Канцелярии.

И пусть картины без солнечной пыли стали, тускнея и хуже, люди подобного даже не заметили. Эта толпа, это общество никогда не восхищались им, как художником. Теперь ему стали понятны, и усмешки Потакова, и его насмешливый взгляд. Он понимал всё с самого начало. Жар бросился Ивану в лицо, когда он осознал эту простую истину.

Иван стоял там, в тени портьера одной из лож, когда шёл аукцион. Маково красный, готовый ронять сл1зы и кричать в голос. Но даже, если бы он взвыл, то не смог бы заглушить рёв толпы. Не дожидаясь конца аукциона, он ушёл.

Когда к нему без предупреждения зашёл Александр, Иван решил действовать на опережения и заговорил:

— Я уеду, как только всё продам. Обещаю.

— А есть ли в этом смысл? — спросил Александр со смирением в голосе.

Иван напряженно молчал, ожидая, когда брат продолжит.

— Вчера одну из твоих картин доставили ко двору.

Внутри Ивана всё замерло, его вновь бросило в холодный пот, и подавшись вперёд, он поспешно произнес, не узнавая собственного голоса:

— Ну же, говори.

— Она его не впечатлила, — выдохнул Александр, и в этом движении было неописуемое облегчение.