Падающий минарет

— Милости прошу, проходи, — Дохлый сделал широкий жест рукой в сторону невысокого дома, спрятавшегося в глубине двора за раскидистой яблоней.

— Я ведь ненадолго, — сказал Чернявский. Он настороженно оглядывал двор. — Надеюсь, ты не наделаешь глупостей?

— Что за чепуха! — возмутился Дохлый. — Проходи.

— Ты сегодня не на работе?

— Работа не волк — в лес не убежит, — сказал Дохлый, вкрадчивыми движениями расправляя на полу большой красный ковер. Он был циничен как и прежде. Он знал себе цену. Знал он и Чернявского — правая рука Милишевского. Такая же сволочь.

Чернявский внимательно оглядел стены:

— Ты неплохо устроился.

— Хочешь сказать — вошел в роль? — поправил его Дохлый.

— Увы, все мы кого-нибудь играем, — сказал Чернявский. — В жизни совсем как в пьесе: каждый говорит и поступает так, как предначертано ему с пеленок. Ты не находишь?

Гость скупо улыбнулся. У него были мелкие крысиные зубки. Дохлый только сейчас заметил это. Он вышел во двор, вымыл виноград.

— Ешь.

— Не густо угощаешь, — поморщился Чернявский.

Дохлый сел напротив, скрестив под собой ноги.

— Может, сначала поговорим?

— Боишься проболтаться?

— Сначала о деле, — сухо повторил Дохлый.

Чернявского раздражал его тон. Этого еще не хватало. Дохлый ведет себя вызывающе. Милишевский был прав, когда настаивал, чтобы с Дохлым все было кончено. Чернявский тогда помешал ему — Дохлый был еще нужен.

И все-таки Дохлый надул.

— Ну что ж, о деле так о деле, — согласился Чернявский. — Будем откровенны.

— Вполне. Я знаю, зачем тебя сюда прислали...

— Потрясающая прозорливость! — съязвил Чернявский.

— В силу возможностей.

— А их-то у тебя как раз ноль!..

Дохлый поерзал на ковре:

— С чего ты взял?

— Ты все равно не сможешь воспользоваться своим планом. — Чернявский встал, мягко прошелся по комнате.

— Та́к решено там?

— Да, — сухо сказал Чернявский.

Дохлый облизнул губы, вымученно улыбнулся:

— Вот это откровенно...

— Ты сам хотел откровенности. Так что пеняй на себя, голубчик. Либо с нами, либо против нас.

Дохлый наморщил лоб, видимо, что-то обдумывая.

— Хорошо, — сказал он, наконец. — Я согласен, но...

— Но? — встрепенулся Чернявский.

— Видишь ли... — Дохлый тяжело обдумывал фразу. — Я не уверен в том, что и со мной все будет решено по-джентльменски... Ты же знаешь Милишевского...

— Милишевского и ты знаешь не хуже.

— Если бы я мог судить только по своему впечатлению, то мне давно следовало бы поставить точку.

Чернявский удовлетворенно улыбнулся:

— Вот видишь, у Милишевского есть все основания не доверять тебе.

— Пусть! — Дохлый схватил Чернявского за рукав. — Но ты-то мне веришь? Ты должен мне верить... Я же спас тебя от смерти. Наконец... наконец, я же свел тебя с Милишевским! Ты должен понять меня...

Чернявский высвободил руку.

— Короче, чего ты хочешь?

— Жить без страха.

— И только?

Дохлый засуетился, заглядывая Чернявскому в глаза, подошел ближе. Пригнувшись, горячим шепотом проговорил:

— Я все сделаю. Все. А ты... ты подпишешь мне чек... ты дашь мне свободу, и я... я уйду... я исчезну... понимаешь?

— О каком чеке ты говоришь? — нахмурился Чернявский. — Мы тебе не должны.

— Знаю... Конечно... — унизительно улыбнулся Дохлый. — Но я... я выхожу из дела... и моя доля...

— Ах, вот оно что!

Чернявский снова сел на ковер, помолчал. Дохлый смотрел на него со смешанным чувством страха и ожидания.

У Чернявского положение было сложнее. На такое Милишевский его не уполномачивал. Вместе с тем, он безоговорочно требовал выполнения задания. А если Дохлый ничего не скажет?

— Хорошо, — сказал он, щелкнув пальцами.

Дохлый оживился, бесшумно скользнул в соседнюю комнату и вернулся с авторучкой и чистым бланком.

— Вот здесь, — предупредительно показал он Чернявскому.

— Знаю, — хмуро отрезал тот.

Ручка царапала. Чернявский несколько раз выругался, прежде чем заполнил листок. Коротко расписался.

— Вот так...

Дохлый потянулся к листку.

— Э, нет, — сказал Чернявский и отставил руку назад. — Сначала план...

Дохлый торопливо полез под халат на грудь, вытащил маленькую коробочку.

Чернявский развернул пергамент, сел к окну, осторожно водя пальцем по расплывшимся рыжим линиям. Пожалуй, это действительно то, что нужно. Но на всякий случай спросил:

— Снова липа?

Дохлый развел руками — ну, как можно? Ведь это честная сделка. Чернявский протянул Дохлому расписку:

— На, держи.

Дохлый схватил бумажку, радостно пробежал ее глазами.

— Ну, а теперь, может быть, выпьем за удачу?

— Что ж, за удачу можно, — согласился Дохлый.

— Только чего-нибудь покрепче, — напомнил Чернявский. — Терпеть не могу сухого вина: все кишки воротит.

Дохлый выставил на ковер две массивные хрустальные рюмки, достал из шкафчика бутылку.

— Закусить, к сожалению, нет ничего...

— Как водится, — кивнул Чернявский. Дохлый открыл бутылку, почмокал, налил в рюмки.

— А помидорчики у тебя есть?

— Помидорчики? Помидорчики есть, — оживился Дохлый. Он встал, надел галоши и выбежал во двор. Оглянувшись в окно и убедившись, что хозяин ничего не сможет увидеть, Чернявский достал из кармана пиджака маленький патрон и высыпал в рюмку Дохлого несколько светлых кристалликов.