Падающий минарет

— Ты забыл про колбасу, которая осталась в мастерской.

— И которой уже поужинали мыши... — закончил Теплов.

— Ну, это ты оставь, — сказал Карим. — Я спрятал колбасу в дедушкин шкаф.

Он посмотрел на часы.

— Через двадцать минут я вернусь...

Теплов достал из-за шкафа тазик и бросил в него грязное белье. Дело это, конечно, прозаическое, но что поделаешь: жизнь есть жизнь. Подумав так, он решительно наполнил кастрюлю водой и поставил ее на газовую плитку.

Карим вскочил в полупустой трамвай. Через две остановки он сошел. Вот и медресе, а вот и ворота. Но на ночь ворота закрываются. Зато с другой стороны есть низенькая калитка — прямо из нее можно попасть в мастерскую, даже минуя двор. Правда, в закутке несколько темновато, однако Карим знает на стройке каждый выступ.

Следуя по тропинке, он свернул два раза влево, протиснулся между стеной медресе и внешним ограждением и оказался как раз у двери мастерской. Ключ лежит сверху, на перекладине...

Карим нагнулся, стараясь попасть в замочную скважину. А если очень торопишься, все как нарочно валится из рук. Вот и ключ упал и теперь найти его не так-то просто. Наверное, закатился в какую-нибудь щель. Карим встал на колени, зажег спичку...

Сильный удар в голову опрокинул его навзничь. Карим охнул, падая, схватил кого-то за ногу. Но ему уже зажали рот рукой. Голова ударилась о мраморную плиту...

Забытье длилось недолго. Заломленные за спину руки ныли, во рту — кляп.

— Лучше его кончить, — сказал голос из темноты. Карим узнал иностранца.

— Кончить всегда не поздно, а торопиться с этим не следует, — ответил Иванов.

— Не хотите мараться?

— Понимайте, как это вам угодно...

Инженер дышал тяжело, с присвистом — у него было больное сердце, Карим знал это.

«Значит, проморгали», — подумал он, отчаянно напрягаясь, чтобы ослабить веревки.

— Ну, уж дудки, — сказал Чернявский и пнул его носком ботинка под ребра. — Не крутись, не то будет хуже. — Для большей убедительности Чернявский пнул его еще раз.

— Отнесем эту падаль к шурфу, — сказал он. — Если кто-нибудь и придет, его ни за что не разыщет.

— А это идея, — согласился Иванов. — Часа два нам хватит. А там, поминай как звали.

Чернявский тихо засмеялся.

Они взяли Карима за руки и за ноги и потащили через двор. Карим знал, о каком шурфе шла речь. Его отрыли месяц назад у цоколя западного минарета. Необходимо было осмотреть заложение подошвы фундамента.

После обследования по просьбе археологов шурф не засыпали, но во избежание несчастного случая, прикрыли его досками. Правда, в одном месте край шурфа обвалился и туда спокойно можно было засунуть человека.

— А, черт! — Иванов выругался. — Да он дьявольски тяжел.

— Ничего, осталось уже немного, — успокоил Чернявский.

У Иванова разжались руки, и ноги Карима больно ударились о камни.

— Вы простофиля, Иванов, — сказал в сердцах Чернявский. — Помогите хоть мне, ну!

Иванов взял Карима под руку. Теперь они волокли его рывками. Вскарабкались на бугор у самого минарета. Чернявский прав, за кучей земли его не сразу отыщут.

«А может быть, все-таки сбросят в шурф? — От этой мысли мурашки поползли по спине. — Там метров пять, не меньше, внизу — острые камни...»

Они разжали руки, и Карим упал на землю. Попытался оглядеться. Он хорошо знал это место. Чернявский с Ивановым сели на камень, закурили.

— А я бы его все-таки кончил, — сказал Чернявский.

— Погоди, — ответил Иванов. — Еще как обернется дело?

— Не веришь? — прошипел Чернявский.

— Да нет, верю... И все-таки...

Сигарета часто замигала, Чернявский бросил ее под ноги, сплюнул.

— Идем. Нужно еще поднять плиту...

Карим снова напрягся, твердые комочки земли посыпались из-под него на доски, застучали, зашуршали, сваливаясь в отверстие шурфа. Чернявский остановился, прислушиваясь, что-то сказал Иванову. Инженер откашлялся.

— Ничего.

— Ну, смотри, — предупредил Чернявский.

Голоса их постепенно удалялись.

Карим попробовал высвободить правую руку — кажется, узлы на ней были стянуты не так крепко. Снова посыпалась в шурф глина.

Карим стал кататься по земле в надежде найти хоть какой-нибудь острый камень, чтобы перепилить веревку, а земля из-под него все осыпалась и осыпалась в шурф. И вдруг он почувствовал, что и сам медленно, но неотвратимо сползает к самой кромке.

Он оглянулся — отверстие было рядом. Из черной дыры пахло сыростью. Неслежавшиеся комочки глины тонкой струйкой вытекали из-под спины.

Карим попробовал откатиться, но резкое движение еще больше приблизило его к шурфу. Ноги свесились над пустотой. Еще несколько минут, и все будет кончено.

Карим в отчаянии напряг тело. Руки вспотели. Неужели конец?

Теплов постирал белье и вывесил его во дворе. Ветерок мешал работать.

— Ну, погоди, — сказал Теплов. — Вот вернется Карим, и мы не дадим тебе колбасы.

Казалось, Ветерок понял его, забился под крыльцо и жалостливо уставился на лейтенанта.

— Что — не нравится? То-то же...

Он нагнулся и взял упирающегося щенка на руки.

— Обиделся, приятель?

Ветерок лизнул Теплова в щеку, стал брыкаться — не любил, когда его брали на руки.

— Ну-ну, иди, гуляй...