Падчерица Синей Бороды

— Возьмите девочку проветриться, — как будто подслушав мои мысли, подходит патологоанатом. — Второй день она тревожит мою мочеиспускательную систему, я могу и не выдержать. — Он берет меня за руку и отводит в сторону. — Заметь, ты толкаешь меня на должностное преступление.

— Не нервничай, через несколько дней этот труп найдут и привезут обратно.

— Не правильно я тебя воспитал, Алиса. Никакого почтения к смерти, никакого!..

— Да ты меня спас от помешательства, когда разрешил приходить сюда в гости. Я тебя люблю, Фрибалиус.

— Эта твоя подружка тоже ненормальная. У нее родители есть, или она сирота, как и ты?

— Есть. Есть у нее родители, да вот ее нет у родителей.

— А скажи мне, суицидик мой малолетний, это и есть конец света или еще смешнее будет?

Глаза Фрибалиуса смотрят на меня с усталостью и отчаянием. Потом, с нежностью и болью, на появившуюся в дверях покачивающуюся Офелию.

— Да не напрягайся ты так, — обнимаю я его. — Это у нас переходный возраст. Это пройдет. Мы выживем. Приспособимся. Будем ходить на работу, а с работы — в магазин. Будем отдавать детей в детский сад и носить флаги по площади в праздник.

— Она нарушает замкнутую систему моего существования, она делает меня уязвимым!

— Перестань, а то я заревную.

И вот мы катим по Ленинградке, как и обещал Сутяга — сто восемьдесят, Офелия пела, пела, да и заснула, я рассказываю анекдоты, чтобы Сутяга не заснул, а за нами едут уже второй час неприметные “Жигули” с мотором от “Ландровера” последней модели — оказывается, Тихоня звуки разных моторов различает, как Сутяга выдохи разных саксофонов. Я никого не убивала.

И вот нас останавливает милиционер — естественно, за превышение скорости, — и Сутяга показывает документы на машину, а милиционер спрашивает, что у нас в багажнике. Тут просыпается Офелия и честно отвечает, что в багажнике — труп в черном пальто, но без ботинок, и милиционер смотрит на ее расставленные ноги — она лежит головой на коленях Тихони, а ноги расставлены, а трусы Офелия считает анахронизмом, поэтому на ней, как всегда, под задравшейся юбкой только колготки, и милиционер просит водителя выйти из машины и открыть багажник.

— А можно я выйду? — спрашивает Офелия. — Очень писать хочется. Где у вас тут писают?

Она берет милиционера за полосатую палочку и ведет за собой, жестикулируя, что-то объясняя, нам плохо слышно. Тихоня потянулся было к ручке дверцы.

— Сиди, — тихо приказал Сутяга.

Они скрылись за постом. Мы тихонько отъехали.

— Затаимся неподалеку и подождем? — спросила я.

— Заберем на обратном пути, — ответил Сутяга. — Мы как-то один раз ее ждали. Сутки. Лучше потом подобрать.

А через час нас подсекли “Жигули”.

— Попали, — вздохнул Сутяга.

Из машины вышли трое, охая и ахая, осмотрели свою разбитую заднюю фару, дождались, пока Сутяга опустит на два сантиметра стекло, и спросили, как будем расплачиваться.

— Ты знаешь, чья это машина? — спросил Сутяга. — Братьев Мазарини.

— А мы — братья Худощеповы, а ты разбил нашу тачку, а мы очень злые на это, а ты теперь попал на большие бабки, — улыбаясь, два брата Худощеповых дергали ручки, пытаясь открыть дверцы джипа, а третий брат достал пистолет.

— Не надо разборок, — крикнул Сутяга. — Возьмите в багажнике все, что надо.

И просунул им в щелку ключик.

Братья открыли багажник. Минуты три им хватило на осмотр. Сутяга поднял стекло, закупориваясь, положил мне ладонь на затылок и опустил голову вниз.

Затаившись, мы втроем синхронно представляем себе, как братья Худощеповы открыли черный мешок…

— Запрячься на всякий случай.

Я скорчилась, закрыв голову руками. Стукнула, закрываясь, крышка багажника. Братья Худощеповы стояли истуканами, наверное, не в силах быстро оценить создавшуюся ситуацию.

— Давай на газ! — шепотом предложил Тихоня скорчившийся под сиденьем сзади.

— Не надо нагнетать обстановку, — Сутяга достойно выдержал паузу и завел мотор только после того, как братья Худощеповы развернулись и отъехали.

В половине пятого утра мы втроем выволокли труп из багажника, вытащили из полиэтиленового мешка, раскачали и бросили в озеро. В камышовую заболоченную заводь.

— Бульк! — сказал Тихоня.

— Теперь мы с тобой квиты, — Сутяга положил руку мне на плечо и больно стиснул.

— А как же дружба? — загрустила я.

— Через год ты станешь самой молодой авантюристкой в мире, через три — секретным агентом спецслужб, зачем тебе моя дружба? Разве что труп куда-нибудь подбросить, так для этого есть чистильщики-профессионалы. А у меня дочка растет. Я тебе не напарник.

— Как это ты вдруг повзрослел!

— Деньги кого хочешь облагоразумят. А вообще — заходи, если что.

Поиграю тебе.

— Ты, Сутяга, поменьше смотри американское кино! Чистильщики, агенты, — толкнул меня плечом Тихоня. — Я тебе, Алиска, всегда рад. С тобой интересно.

На обратном пути мы подобрали изрядно пьяную Офелию, и я спросила у Сутяги, при чем здесь, действительно, агенты спецслужб?

— Твоя знакомая тетка, которая зарабатывает стиркой, имеет буферный адрес ФСБ в Интернете.

— Что это значит?