Падение

Сэм отложил телефон и начал расстегивать пуговицу на рукаве. С детонатором в руке это было не так-то просто, и Кэрри чувствовала, как вместе с температурой воздуха росла и его досада, пока пальцы безуспешно скользили по маленькой пластмассовой пуговице.

Кэрри протянула руку. Он отстранился. Направленная в потолок, камера ничего не показывала кабине, и возникло ощущение, словно они с ним остались наедине. Он – нервно защищается. Она – спокойно предлагает помощь. В его прищуре светилось недоверие, но она не сдалась. Не улыбнулась, не заговорила, ничем не стала доказывать, что это не какая-то уловка. Просто положила руки себе на колени.

Он медленно протянул свое запястье, и она взяла его обеими связанными ладонями, расстегивая пуговицу с не меньшим трудом, но все-таки дело пошло. Наконец рукав освободился.

Кэрри засучила его до локтя – складку за складкой, натягивая ткань. Для нее это было так же естественно, как сворачивать испачканный подгузник или поправлять галстук. В фургоне стоял полумрак, но ей показалось, что она различает на внутренней части предплечья тонкий вертикальный шрам. Сэм быстро отвернул руку, чем только подтвердил ее подозрение.

– Мой отец тоже умер, когда я была очень молода, – сказала она. – Авария. Пьяное вождение. То есть это мой папа водил пьяным. – Она сделала паузу, затем добавила: – Он всегда был пьяным.

И продолжила поднимать рукав, словно больше добавить тут нечего. Так оно и было.

Все подружки Кэрри в первую очередь обращались за советом к ней. Да, она умела выслушать и утешить – но имелась у нее еще такая врожденная способность заглянуть поглубже и увидеть истинный, а не поверхностный мотив. Окружающие называли это «режимом Спока». Кэрри рассматривала сложную ситуацию бесстрастно, словно препарировала ее на операционном столе под ярким светом и хирургически вырезала эмоции, заслонявшие логику и разум. Сама она об этом не задумывалась. Так уж работали ее мозг и сердце. Но если бы Кэрри спросили, откуда это в ней, она бы предположила, что все началось с присутствия ненадежного и пьющего отца в ее благополучном и счастливом детстве.

– Я благодарю Бога за то, что он врезался в дерево, – сказала Кэрри. – Он ехал по встречке. Чудо, что больше никто не пострадал.

Сэм склонил голову к плечу из-за слова «Бог».

– Твой отец был религиозным?

– Да нет, – ответила Кэрри. – Наша семья вообще не была религиозной. Христиане, которые не идут дальше Рождества и Пасхи. Потом он даже и на эти праздники перестал ходить в церковь. – Она нахмурилась и посмотрела на Сэма, хотя мыслями в этот момент пребывала где-то далеко. – Но если честно, мы это никогда не обсуждали. В смысле, Бога. Не знаю, что он на самом деле думал.

– Нет чтобы помочь, – сказала Кэрри.

Билл улыбнулся, не отворачиваясь от телевизора и щелкая пультом.

– Я в религии ничего не понимаю, – сказал он. – Даже не знаю, с чего начать.

– Будто я знаю, – ответила Кэрри. Она сидела на диване, скрестив ноги, и листала лежавшую на коленях Библию. До свадьбы оставалась неделя, а пастор попросил выбрать для церемонии хотя бы пару цитат.

– А разве для свадьбы нет какого-то стандартного набора текстов?

– Есть, – сказала Кэрри. – Но он хочет, чтобы они имели смысл именно для нас с тобой.

– Для двух людей, которые никогда не ходят в церковь, – сказал Билл, увлеченный повтором баскетбольного матча. Показал на ее Библию. – Ты ее-то где откопала?

Кэрри улыбнулась.

– В коробке в дальнем углу своего чулана. Это еще из детства. «Взрослую» я так и не купила. Люблю упрощенную версию.