Падение

Она перешла к оглавлению в конце, поискала словоуказатель. Нашла длинный список под заголовком «Любовь», выбрала что-то из Книги Екклесиаста и стала листать тонкие страницы, но тут наткнулась на рукописную заметку. Сердце застучало при виде прописных букв, вдавленных глубоко в страницу, – узнаваемый почерк отца. Билл что-то сказал, но она не услышала. Он ткнул ей в ногу пультом, и она подняла глаза. При виде ее лица у него пропала улыбка. Она объяснила, что увидела.

– Твой папа? – Билл выпрямился и сделал телевизор потише. – Ты не говорила, что он был религиозным.

– Он и не был, – ответила Кэрри, уставившись на страницу. – Так зачем он нашел Библию и что-то в ней написал? И когда?

Билл не мог ответить.

– Откуда знаешь, что это он?

– Уверена. Его почерк ни с чьим не спутаешь.

– Ну и что он написал?

Кэрри нахмурилась, пытаясь понять и не понимая. Отец обвел третий стих в девятой главе – «Это-то и худо во всём, что делается под солнцем, что одна участь всем», – и приписал рядом одно слово. Подчеркнутое. Большими буквами. ДА. Она показала страницу.

Взяв книгу, Билл долго ее изучал и только потом вернул. Вид у него был такой же непонимающий, как и у нее.

– Ну… все умирают. И это плохо?

Кэрри опустила глаза на призрак своего отца.

– Да.

Кэрри расстегнула второй рукав Сэма.

– Что касается отца, я почти ни о чем не жалею. Наверное, кроме того, что так и не спросила о его мнении насчет Бога. Всегда предполагала, что он не ответит и что ему все равно. Но чем старше я становлюсь и чем больше приглядываюсь к его решениям, тем больше задумываюсь над тем, что, пожалуй, ему было что сказать.

– Сколько тебе было, когда он умер?

– Девятнадцать. Первый курс университета. В последний раз я видела его на кухне. Я пришла к родителям только на ужин и уже собиралась уходить. Взяла сумочку, мы с мамой почти договорили, и тут на кухню зашел он – взять новую банку пива – и спросил, о чем это мы. Я сказала, что думаю, какую выбрать специальность. Он пожал плечами и ответил, что я могу выбрать что угодно, главное – не забыть выбрать жить.

Сэм озадаченно нахмурился.

– Вот именно, – сказала Кэрри. – Вечно он разбрасывался такой чушью в стиле печенек с предсказаниями. Это очень бесило. И в тот раз я тоже только закатила глаза, как всегда. Но никогда не забуду – и не забуду потому, что это были его последние слова мне, – как он тогда посмотрел и… будто обиделся? Нет, не то чтобы обиделся. Его задело. Его это задело, и тогда он сказал: «А ты думаешь, все живут, да? Большинство просто существует, пока их носит по жизни. А жить – это выбор».

Кэрри засучила рукав Сэма до конца, и воцарилось молчание. Ее взгляд опустился на детонатор, и на нее нахлынула волна какого-то глубинного понимания.

Сэм взял телефон, возвращая их обоих в реальность.

– Кажется, я даже знаю, что имел в виду твой отец.

Кэрри уставилась в темноту. Кивнула.

Снаружи что-то послышалось.

Сэм круглыми глазами посмотрел на Кэрри.

Поднес палец к губам. Тишина.

Его большой палец кружил над красной кнопкой детонатора. Напоминание о том, что произойдет, если она не послушается.

Глава восемнадцатая

Джо стояла вместе с Келли по ту сторону шторки бортовой кухни и прислушивалась к звукам в салоне. Как только вещание прекратилось, все трое затаили дыхание. Поднимется крик? Суматоха? Прошло полминуты, но особой реакции так и не последовало.

– Пока что все хорошо, – сказал Папочка, не отводя глаз от салона. – Никто не выпустил отраву. Никто не признаётся, что он тоже злодей. Даже кнопку вызова никто не нажал. Удивлен, удивлен. Я-то думал, что…

Он прервался и вышел из кухни.

Джо отдернула шторку и двинулась за Папочкой, поспешившим навстречу человеку, который размашисто шагал к ним по проходу. Они столкнулись сразу за переборкой.