Падение

Но, сжав зубы, я вновь поворачиваюсь к ним. На Тэйт белый топик в обтяг, а поверх него свободная черная майка, на которой изображен белый череп в традиционном головном уборе индейцев из бусин и перьев.

– Да, – говорю я, проглотив комок в горле. – Мне тоже нравится этот череп на твоей майке. Я даже хотела попросить тебя дать мне ее поносить.

Тэйт в замешательстве смотрит на меня, а мать выгибает бровь.

Если бы мы с ней были одни, она бы меня ударила.

Когда мы останемся одни, она это сделает.

– Татум, – начинает мать приторным голоском. – У Кейси назначена встреча с доктором. Доберешься до дома самостоятельно?

Встреча с доктором?

Тэйт бросает взгляд на меня, а потом с улыбкой кивает.

– Конечно. – Она тянется ко мне и обнимает. – До завтра, Кейси. – А потом шепотом добавляет: – Люблю тебя.

– И я тебя, – едва слышно бормочу я, потому что мать наблюдает за нами.

Тэйт выходит за дверь, и мать встает передо мной, склонив голову набок.

– Наверх, – приказывает она.

Я не знаю, чего именно она хочет, но внутри все завязывается узлом. Я устала бояться ее.

Я до сих пор помню те времена, когда папа был дома, и мы с ним рядышком сидели на диване и смотрели «Барни». Он терпеть не мог это шоу, но сидел со мной часами, потому что знал: телевизор мне позволяют смотреть только с ним.

Мать никуда меня не водит, кроме как на шопинг или в салон, чтобы привести меня в порядок, или в музей, чтобы я всесторонне развивалась. Она редко смеется в моем присутствии, и я не помню, чтобы меня когда-нибудь крепко обнимали, целовали или как-то иначе выражали свои чувства.

Мне бы хотелось, чтобы она меня любила. Как Кейси. Иногда я слышу, как мама плачет у себя в спальне, но не решаюсь спросить ее об этом. Она придет в ярость.

Я иду наверх, не переставая поглядывать назад краем глаза: она следует за мной. Мне страшно поворачиваться к ней спиной.

Открыв дверь своей комнаты, я останавливаюсь.

Наш семейный врач стоит у окна в своем костюме, только без пиджака.

– Нет, – задыхаясь, говорю я и снова поворачиваюсь к двери.

Но мать хватает меня, заталкивает в комнату и захлопывает за мной дверь.

– Нет! – кричу я.

Сколкьо непролитых слез стоит за этим воспоминанием. Но я больше этого не допущу. Этот проклятый дом уже не мой, и мне не придется здесь оставаться после того, как я заберу свои дневники. Я забуду пощечины, забуду обидные слова, забуду о визитах доктора.

Я больше ни единого дня не стану переживать обо всем этом. Довольно!

Я позвонила в дверь.

Через несколько мгновений в доме, а потом и на крыльце зажегся свет. Переминаясь с ноги на ногу, я подумала, прилично ли выгляжу, но потом успокоилась. Я по-прежнему была в пижамных шортах и футболке Джекса и выглядела по меньшей мере странно, но все это не имело никакого значения.

Мать медленно открыла дверь и обвела нас взглядом.

– Кейси! – Она смотрела то на меня, то на Шейн и Фэллон. – Что все это значит?

– Мне нужны мои дневники.