Падение Аккона

Надсмотрщики тут же подбежали к Мак-Айвору и принялись осыпать его ударами дубинок. Хотя Мак-Айвор носил на ногах оковы, а его руки сжимало ярмо, он защищался с невероятным ожесточением и упорством. Схватить и скрутить его оказалось не так-то просто. Благодаря своей силе и ловкости он долго отбивался, используя в качестве оружия ярмо. Наконец, кому-то удалось зайти сзади и сбить его с ног. Когда Мак-Айвор упал, надсмотрщики снова обрушили на него град ударов.

— Забить его кнутами до смерти! А потом пусть эмир бросит его крокодилам! Клянусь, он умрёт! — слышал Мак-Айвор голос разъярённого Гази Абдула Гахарки. Но тут же до него донёсся и другой голос, перекрывший все остальные:

— Оставьте! Назад! Он уже валяется на земле! Гази, скажи своим людям, чтобы они не пробили ему череп! Я покупаю этого упрямого тамплиера!

Мак-Айвор чувствовал, что теряет сознание. Тело рыцаря отзывалось на удары дубинок невыносимой болью. Свет померк в его глазах. Но вдруг избиение прекратилось. Кто же остановил град ударов?

До Мак-Айвора донеслись два голоса. Первый издавал какое-то нечленораздельное бормотание, разбавленное горловым смехом. Но второй голос он расслышал хорошо:

— Да, я беру его за обычную плату, Гази… Тамплиер сгодится для одного интересного поединка. Хорошо, дорогой! Если хочешь увидеть его мёртвым, приходи в Байат аль-Дхахаб снова. Там его смерть доставит тебе гораздо больше радости, чем здесь, где твои люди просто забьют его!

«Меня купил этот плосконосый Амир Ибн-Садака, о котором предупреждал Тёрнбул. Он приобрёл меня для своих кровавых поединков в Доме золота! Господь Всемогущий, устроиться глупее я бы и не смог!» — И Мак-Айвор лишился чувств.

14

Высокая, построенная из саманного кирпича стена с широким боевым ходом дугой в несколько миль огораживала на восточном берегу Нила территорию Аль-Кахиры — участок, включавший также отроги горы Мокаттам и цитадель. Укреплённые ворота в этой мощной стене казались небольшой крепостью.

Тарик вошёл в город с севера через Баб аль-Футух — Ворота завоеваний. Надвратная башня с её рвущимися к небу полукруглыми арками находилась под дополнительной защитой двух сторожевых башенок, возвышавшихся на стене слева и справа от неё. В пёстром потоке подёнщиков, нищих, прислуги, торговцев и крестьян, которые медленно входили в игольное ушко ворот вместе с корзинами, тележками и вьючными животными, Тарик никому не бросился в глаза. В этой толчее никто не взглянул бы на него дважды.

Сразу за воротами Баб аль-Футух начиналась Касаба — главная артерия города. При её ширине в добрых пятнадцать шагов она растянулась более чем на милю. Улица проходила через город прямой линией с севера на юг, так что северный ветер свободно летел по Касабе, достигая сердца Аль-Кахиры и в самые жаркие месяцы принося горожанам некоторое облегчение.

На своем пути Касаба проходила ворота Баб аль-Зувайла, которые с юга отделяли ядро Каира с его дворцами, общественными колодцами, банями, больницей и не менее чем восьмью роскошными мечетями. По обе стороны Касаба разветвлялась на сумеречные лабиринты отдельных «харас» — городских кварталов, в которых роскошные дома с эркерами, балконами, террасами и внутренними дворами достигали высоты в восемь, девять и даже больше этажей. А базарчики в каждой части города носили на себе отпечаток отдельных промыслов и ремёсел, которыми занимались местные жители.

Мекка с её мечетью Кааба была священным местом для каждого мусульманина. Однако в состязании восточных городов Аль-Кахира оправдывала своё имя «Победоносная» и была их бесспорной королевой. Но Тарик находился не в том расположении духа, чтобы его впечатлили величина и богатство города. При других обстоятельствах это, возможно, и произошло бы. К тому же он не первый раз посещал крупный восточный город. Пёстрая, шумная жизнь улиц, на которых постоянно сменялись роскошь и грязь, благовония и отвратительные запахи, была ему хорошо знакома — так же, как и вопиющая бедность на каждом шагу; одержимые манией расточительства богатеи, которых проносили в паланкинах; множество ослов, мулов и верблюдов, на которых перевозили грузы; и совершенно особый мир базарчиков с их лабиринтами переулков, где лавки, переполненные товарами, стояли в бесконечных рядах одна за другой и где легко можно было заблудиться. Всё это он уже встречал, правда, в более скромном виде, в Дамаске. Отец дважды возил туда Тарика, когда тот был ещё маленьким мальчиком.