Падение Элизабет Франкенштейн

Хоть что-то Анри сделал правильно. Расскажи он Виктору правду, наша беседа повернулась бы иначе. Единственным доказательством моей причастности было последнее письмо, которое я получила от Анри. Я сожгу его, как только вернусь в Женеву.

– Я попытался взять с него клятву, что он не станет пытаться завоевать твое сердце. Он сказал, что не может давать таких обещаний, потому что ты сама распоряжаешься своим сердцем, и в случае, если твой выбор падет на него, он не станет тебя отвергать. Я понял, что нашей дружбе настал конец. Я сообщил ему об этом и потребовал, чтобы он избавил меня от своего присутствия и вероломной лжи и никогда больше не переступал порог моего дома. Он сказал, что поедет учиться в Англию, чтобы забыть о нас обоих. Больше я его не видел и не слышал.

– Мне так жаль. Я знала, что он отправился в Англию, но если бы я знала, зачем он приехал сюда… – Если бы я знала, я бы поступила точно так же, потому что я вернула себе Виктора. Анри был моим другом детства и утешением. Но я была бы глубоко несчастна, пытаясь убедить его, что я счастлива. Он видел слишком много. Это замужество стало бы для меня постоянным бременем.

Виктор поерзал, и я поправила ему подушку. Он снова закрыл глаза, и кожа вокруг них натянулась.

– Разумеется, это не твоя вина. Мужчины всегда будут стремиться к тому, чего не могут получить. К тому, что выше их. К тому, что обладает божественной природой.

Я рассмеялась и положила голову ему на грудь.

– Я так по тебе скучала.

Виктор отстегнул мою шляпку и распустил мне волосы – так ему нравилось больше.

– А я без тебя плутал в темноте. Расскажи, как тебе жилось?

– Не слишком хорошо. Если бы не Жюстина, я бы сошла с ума. Она поддерживала меня все это время. Даже в какой-то мере помогла залатать рану из-за твоего отсутствия. Я так рада, что мы взяли ее в дом.

– Хм. – Он поигрывал прядью моих волос. – Я даже не предполагал, что она станет для тебя хорошей компаньонкой. Она всегда казалась мне глуповатой.

– Ты никогда не мог оценить ее по достоинству.

– А вот ты оценила ее мгновенно. Ты мало к кому так относишься.

– Жюстина особенная. Я тебе уже говорила. – Я глубоко вздохнула, закрывая глаза. – И ты позволил мне спасти ее – так же, как ты спас меня.

Спасенную от матери Жюстину я тайком провела в свою комнату. Я велела ей подождать, пока я подготовлюсь. Только в лодке, на обратном пути в город, я поняла, что в моем плане по спасению Жюстины имелся изъян.

У детей уже была гувернантка.

Охваченная паникой и волнением, я думала лишь о том, как бы увезти Жюстину от матери. У меня не было четкого понимания, куда я ее увожу. В доме Франкенштейнов я не могла распоряжаться прислугой и менять ее состав. У меня не было никакой власти.

Но я не собиралась отправлять Жюстину назад. Мне просто нужно было сделать так, чтобы в доме появилась вакансия… и немедленно.

А для этого мне требовался соучастник.

– Виктор?

Я скользнула к нему в кровать и убрала с его лба волосы. Лоб был холодный, а кожа приобрела здоровый оттенок. Пока меня не было, лихорадка наконец-то отступила. Он поморгал и открыл глаза, и я с облегчением встретила его ясный, сосредоточенный взгляд. Иногда из-за лихорадки у него случались приступы, во время которых он не узнавал ни меня, ни родных. Вместо этого он бормотал бессмыслицу, словно жил какой-то другой жизнью.

– Элизабет. – Он сел в постели и потянулся, вглядываясь в скудно освещенную комнату и часы на стене. – Сколько времени прошло?

– Несколько дней. Я так рада, что тебе полегчало.

– Какой сегодня день? Ты по мне скучала? – спросил он так, будто хотел заполнить фактами пробелы в памяти.