Падение Элизабет Франкенштейн

– Четверг. Конечно, я скучала. Я провела в этой комнате почти все время.

Он кивнул. Потом присмотрелся ко мне внимательней. – Тебе что-то нужно.

В глазах вдруг защипало. Как я ни силилась скрыть от Виктора свои мысли, он понимал меня лучше, чем кто-либо. Я опустила голову ему на плечо, пряча лицо, чтобы не выдать слишком много.

– Ты помнишь, где твоя семья нашла меня?

Он вытащил шляпные булавки и распустил мне волосы. Шляпка свалилась, и он принялся играть с моими локонами.

– Конечно.

– Но ты никогда не встречал женщину, у которой я жила.

– Нет. А что? Ты по ней скучаешь?

– Я надеюсь, она умерла. И что она страшно страдала, отходя в мир иной.

Виктор негромко, удивленно рассмеялся и приподнял мой подбородок, чтобы заглянуть мне в глаза.

– Тогда я тоже на это надеюсь. Почему ты о ней вспомнила?

– Ты спас меня. И теперь я тоже хочу кое-кого спасти. – Я рассказала ему о Жюстине, об увиденной мной сцене и моем необдуманном вмешательстве. – Понимаешь, я не могу отправить ее домой. Я хочу, чтобы она осталась здесь, со мной. – Я осознала свою ошибку и торопливо поправилась: – С нами. Ради мальчиков. – Я взяла его руки в свои. – Я хочу спасти ее – так же, как ты спас меня.

Виктор непонимающе покачал головой.

– Но ты-то особенная.

– Я думаю, она тоже особенная.

Что-то изменилось в его лице, и его взгляд стал пустым, как будто в глазах опустились шторки. Он откинулся назад. Я в отчаянии подалась вперед.

– Она не простолюдинка. Ее семья живет в городе. Она образованна и воспитанна – она уже сейчас лучше меня!

– Но твой отец был дворянином.

Годы подозрений обрушились на меня, но я осторожно обошла страхи, связанные с моим происхождением.

– Может быть. А может, я была дочерью шлюхи, и моя опекунша солгала. – Я шутливо улыбнулась, внимательно наблюдая за реакцией Виктора.

Произнести это вслух оказалось все равно что избавиться от ноши, которую я тащила так долго, что перестала замечать – до того момента, как опустила ее на землю. Я втянула воздух и поняла, что впервые за долгое время могу вдохнуть полной грудью. Голова сделалась легкой и пустой.

Виктор не понимал, шучу я или говорю всерьез.

– Но ты говорила, что наш дом на озере Комо выглядел знакомым.

– Знакомым не как воспоминание, а скорее как сон. Я жила в аду – ничего удивительного, что во сне я видела свет, уют и счастье.

Молчание Виктора длилось, казалось, целую вечность. Наконец он кивнул: