Падение «Галактики»

Левиафаны же выбросили перед собой целую туманность какого-то газа, да так и оставались под его прикрытием, пока «выхлоп» от арьергарда не пронесся мимо головных шеренг. Когда туман от тормозных газовых струй скрылся во тьме пространства, Сыромятину стало предельно ясно: пришельцы клюнули. Они проглотили наживку из Гексагона целиком и полностью. Это доказывал еще один примечательный факт. Пятый левиафан был проглочен планетой «полусырым». Сколько ни вились вокруг него истребители, пришелец так и не отстрелил всех созревших щетинок-ракет. Он покорно вошел в шлюз и, вопреки мрачным ожиданиям людей, дал загнать себя в печь без малейших возражений. С этой минуты судьба нашествия стала более определенной.

Правда, шестой жертвой Гексагон едва не подавился. Автоматические резаки и печи работали далеко за пределом допустимых нагрузок, но техники шли на риск. В результате не выдержал один из гигантских резаков. На его ремонт требовалось не больше десяти минут, однако даже этого времени у техников не было. На подходе был седьмой жертвенный агнец, и, судя по тому, насколько покорно левиафаны шли на смерть, встреча с подобными Гексагону чудовищами у пришельцев была описана в ритуалах. Сыромятин не имел ни малейшего понятия, сколько жертв вставшему на пути божеству собираются отрядить чужаки, и опасался, что, если Гексагон их не примет, у стада возникнут вполне обоснованные подозрения. Если планета проглотит больше нормы, то для всеядных межгалактических туристов это будет выглядеть как признак здорового аппетита, если она не справится даже с некой нормой — пришельцы могут и не признать неполноценного бога.

— Семь, — пробормотал себе под нос Сыромятин, заметив, что после седьмой жертвы отчисления в пользу преградившего путь Гексагона прекратились, и стадо начало проявлять признаки активности. Пришельцы, видимо, посчитали, что теперь имеют право продолжить путь.

— Игорь, загоняй еще одного! — крикнул генерал.

— Они вроде бы и сами идут, — возразил я.

— Седьмой был последним, — сказал Сыромятин. — Теперь надо показать, что так просто им от нас не откупиться. Пусть гексагонцы пережуют восьмого в опилки, но не сжигают, а выбросят обратно в космос.

— Зачем? — спросил я.

— Не прикидывайся слабоумным, — укоризненно ответил генерал.

— Не буду, — пообещал я и передал приказ корректировщику на Гексагоне.

— А еще пусть прибавят ход, — спохватился генерал. — В каждом действии планеты должна проявляться явная агрессия.

— Как бы тем же не ответили наши гости, — осторожно заметил я. — Теперь совершенно очевидно, что они диковатые, но достаточно развитые существа. Их верования в меру сложны, чтобы сделать такой вывод.

— Я почему-то всегда считал, что пришельцы будут на много порядков разумнее нас, — вдруг сказал Сыромятин. — Даже странно — вот он, долгожданный контакт, а контактировать вроде бы и не с кем! Но самое смешное, что не мы наткнулись на планету с недоразвитыми аборигенами, а они нашли нас. И все равно — получился «контакт наоборот». Они к нам прилетели, но мы разумнее их. Не странно?

— Ничуть, — ответил я. — Было бы странно встретить маленьких зеленых человечков на летающей тарелке, а вариант, выпавший на нашу долю, выглядит вполне логично. Люди ожидали увидеть то, что им хотелось, а на самом деле все получилось совсем по-другому. Разве это не выглядит как типичный пример из человеческой истории?

— Зеленые человечки были бы удобнее для восприятия, — заметил Сыромятин.

— Привычнее, — поправил генерала я, — особенно, если вы хоть раз напивались до белой горячки…

— Пошути у меня…

— Выплюнул! — прервал я ворчание генерала. — Ай, молодцы гексагонцы! Как натурально получилось…

— Теперь остается ждать, — напряженно глядя на изображение, сказал Сыромятин. — Станут пришельцы атаковать или нет?

— Полковник Чернов докладывает об окончании монтажа станции «Г2», — вмешался в беседу вошедший в стратегический центр Сыромятина начальник штаба.

— Отлично! — Сыромятин потер руки. — Пусть выходят из прыжка в четверти единицы позади Гексагона. Что с «Г3»?

— Час, — умоляюще складывая руки, попросил начальник штаба. — И третий, и четвертый будут готовы не раньше чем через час…

— Двадцать минут, — указывая на экран, ответил Сыромятин. — Да и то — вряд ли. Что там осталось сделать?

— Авианосцы уже состыкованы, но еще не закончена навеска маскирующих щитов, — расстроено ответил офицер. — На Гексагон они пока не походят.

— Как только навесят большую часть щитов, пусть выныривают в половине единицы от планеты.

— Похож, — я снова вступил в беседу. — Этот «Г2» Гексагону почти как близнец. Сколько в нем авианосцев?

— Две сотни плюс монтажные конструкции, — ответил начальник штаба.

— Главное, вовремя, — одобрительно продолжил я. — Гексагон выплевывает останки восьмой жертвы и начинает сердиться на стадо за непонятливость. Тут же выныривает его брат, готовый сожрать столько же непокорных левиафанов или еще больше… Сейчас главное — не обмануть самих себя. Вдруг, по их верованиям, такой бог должен быть один?