Падение «Галактики»

— Будем считать, что у большого стада и богов должен быть целый пантеон, — предположил Сыромятин. — А почему ты не выяснишь этот вопрос у Викторова?

— Он сильно занят, — ответил я.

— Чем? — скорее по инерции, чем на самом деле интересуясь проблемами Адмирала, спросил Сыромятин.

— Борьбой с духами, — пояснил я.

— С духами? — Сыромятин невольно поднял брови и переглянулся с начальником штаба.

— Позже объясню, — ответил я.

— Хорошо, — согласился генерал. — Только не забудь…

— Они разворачиваются, — шепотом доложил я, вдруг увидев попятное движение в рядах врага. — Чужаки разворачиваются, генерал!

— Аминь, — с облегчением сказал Сыромятин. — С меня банкет…

— Они уходят! — заорал я уже в полный голос. — Мы их остановили! Я не могу поверить! Одна планета против нескольких миллиардов чужаков! Несусветная чушь и полный бред, но эта затея сработала!

— С Гексагона докладывают, что дальше планета идти не сможет. Они боятся улетать слишком далеко от звезды. Можно попасть в зону искривления пространства… — сообщил начальник штаба.

— Эти ребята свою задачу выполнили, — ответил Сыромятин. — Передай им благодарность и попроси лечь в дрейф там, где они сейчас находятся, на максимально возможный отрезок времени. «Г2» и остальные — полный вперед. Приказываю провожать чужаков до границ последней населенной людьми системы. Чтоб духу их здесь больше не было!

— Есть, господин генерал!

Левиафаны разворачивались почти на сто градусов и, стремительно разгоняясь до скорости прыжка, исчезали в гиперпространстве. Я внутренне ликовал и недоумевал одновременно. Безумный план сработал. Это я видел собственными глазами, но в то же время событие выглядело настолько невероятным, что верить в редкостную удачу я отказывался наотрез. Наш план был продуктом отчаяния, а не серьезных размышлений и сработать на самом деле не мог. Однако я видел обратное и потому совершенно не понимал, в чем тут было дело. Как мог один, пусть и устрашающе огромный объект остановить стадо из семи миллиардов чужаков? Даже если предположить, что они на самом деле весьма религиозны и приняли его за божество или что-то в этом роде. Ведь, если проанализировать поведение пришельцев более тщательно, становилось понятно, что они не имели того количества мозгов, которое обеспечило бы им возможность хоть немного соображать. Этот тезис вступал в противоречие с тем фактом, что чужаки приняли Гексагон за бога, и рушил мою веру в недюжинность собственных умственных способностей. Тем не менее я все больше склонялся к неприятной правдивости этого факта, поскольку так удачно сработавший план был невыносимо натянут. Что-то пришельцев спугнуло. Что-то заставило их повернуть и оставить нас в покое. И это «что-то» было отнюдь не игрушечной планетой Гексагон.

Налицо было загадочное стечение обстоятельств, а не победа человеческого гения над дикостью пришельцев…

Факт настолько же очевидный, как то, что причиной остановки артериального кровотечения из раны шириной в ладонь не может быть пластырь для заклейки пальца. Левиафаны увидели нечто для нас пока неразличимое. Они ушли потому, что почуяли неладное. Уловили приближение чего-то страшного или неуютного.

Возможно, они даже сделали благое дело, предупредив нас своим поведением об опасности гораздо большей, чем их нашествие…

Если я был прав, то мы совершенно напрасно радовались липовой победе. Ведь она, по сути, наверняка была всего лишь удачным совпадением. Да и удачным только до тех пор, пока в пространство человеческих галактик не вошел тот, кто на самом деле так напугал пришельцев…

— Викторов, очнись, — пытаясь отогнать от себя грустные мысли, позвал я. — Мы победили!

Адмирал не отвечал. Это встревожило меня настолько сильно, что я почти забыл о сомнениях в ценности одержанной над пришельцами победы. Молчание биомеха могло означать либо смерть, либо серьезную перегрузку проводящих путей и структур мозга, отвечающих за процесс мышления или речеобразования. Такой сбой у человека мог быть обусловлен, например, кровоизлиянием, но мозг биомеха получал кислород и питательные вещества по совершенно иным каналам. Мозг биомеха вообще лишь отдаленно напоминал человеческий, хотя мыслил на основе наших психологических установок…

— Адмирал! — снова позвал я. — Не пугай меня! Если не можешь ответить при помощи голоса, то хотя бы пошли сигнал на пульт.

Ответа я так и не дождался. На пульте мигал значок подключения, и только. Правилами эксплуатации такая пониженная информативность аппаратуры была предусмотрена и не означала того, что биомех поврежден. Скорее наоборот, это говорило о его отменном здоровье. Но не мог же Викторов молчать из вредности?

— Проблемы? — поинтересовался Сон, возвращаясь в командный отсек с капитанского мостика.

— Адмирал ушел в себя, — пояснил я. — Не пойму, в чем дело…

— Давно ушел? — спросил капитан.

— Нет, но я все равно беспокоюсь. Перед тем, как замолчать, он снова ругался с духами…

— Опять эти духи, — Сон недовольно махнул рукой. — Он подвинулся рассудком, вот что я скажу.

— А если нет?

— Отчего же тогда молчит?