Падение, или Додж в Аду. Книга вторая

– Ты видишь вооруженных ульдармов, обучающихся воинскому мастерству, – сказала Истина, – и отчасти сомневаешься в моих словах, что они улучшают Землю. Однако сразу за Первым разломом обитают те, кто не ведает закона: беглые ульдармы, варварское порожденье, дикие души, обретшие неимоверные силы во времена, когда для них не было никаких пределов. На осколах они большого вреда принести не могут, особенно если постоянно враждуют между собой. Однако для сохранения такого порядка вещей от нас требуется неусыпная бдительность. Ты залюбовалась садом, я чувствую радость, с которой ты разглядываешь каждый цветок. Но вся эта красота существует благодаря таким, как он.

Она указала на маленького скрюченного ульдарма – тот, стоя на коленях, тяпкой выпалывал сорняки.

Они прошли в большую деревянную дверь, украшенную такой сложной резьбой, что Прим ничего толком не разглядела, и оказались в большом светлом зале. Длинный, в форме бочки, он был обращен к востоку, а его дальняя стена почти целиком состояла из окон. Посередине располагался ступенчатый деревянный помост высотой примерно с Прим, заслоняющий обзор. Когда они обогнули помост, им открылся вид на восток: за ближними холмами на многие дни пути тянулась травянистая равнина. Дальше, едва различимая за дымкой, уходила ввысь неимоверно длинная белая игла.

Так Прим впервые узрела Столп и Дворец. Прошло несколько мгновений, прежде чем она сопоставила их с множеством изображений и описаний, которые рассматривала и читала в детстве. Все они давали общее представление, но ни одно не передавало реальности. Издали подробностей было не разглядеть, что лишь подчеркивало исполинские размеры Столпа. Верхняя половина, узкая и отвесная, расширялась к основанию, которое, как знала Прим, почти целиком состояло из Улья. Однако смотрела она почти только на вершину и, напрягая глаза, вроде бы различала башни и наружные постройки, словно бы тающие в дымке.

Что-то очень странное происходило у Прим в голове. Невозможно было разглядеть вершину в такой дали. Однако образы эти возникали в ее сознании. Поскольку получала она их не от глаз, то, вероятно, были фантазмы, рожденные под действием странного храмового воздуха из семян увиденного и прочитанного в книгах. Или даже воспоминания. Как будто она их уже видела, может быть, во сне, и надолго забыла. Если так, воспоминания были не особо приятные.

– Две гостьи. Обеим я рад. Одна мне знакома, другая нет, – произнес позади мужской голос. – Как по-разному они смотрят на Элов Дворец! Одна с великой радостью, другая – с печалью.

Прим резко обернулась к говорящему. Истина была в нескольких шагах впереди и чуть сбоку. Она по-прежнему смотрела в окно, и не было сомнений, чье именно лицо светится от счастья.

Голос шел с деревянного помоста в центре зала. Круглый помост походил на стопку монет, причем верхняя была диаметром всего в несколько шагов. Заднюю ее часть обрамлял парапет из чего-то вроде вышитых подушек, передняя, незакрытая, была обращена к окнам. Точно посередине, удобно облокотившись на подушки, восседал автохтон. Если бы он поднялся, то, наверное, был бы внушительного роста, но он полулежал, окутанный мантией из какой-то мерцающей ткани. А может, аурой. У него точно была аура, и большая. Если верить старым книгам, в древности ауры встречались часто, однако в жизни Прим видела их всего несколько раз, и то лишь как слабое мерцание над головой. У этого автохтона аура занимала почти весь помост.

Истина улыбнулась шире (и, как показалось Прим, неискренне) и грациозно развернулась к помосту.

– Наместник Элошлем, – проговорила она, – дозволено ли нам приблизиться к Дивану? Я хочу представить гостью.

– Не только приблизиться, но и подняться сюда, если захочешь, – ответил Элошлем.

Он обращался к Истине как к доброй знакомой. Та глянула на Прим и пошла к Дивану. Прим, следуя за ней, ощутила, что гул Улья усиливается с каждым шагом. Она посмотрела вверх и увидела странность, которой прежде не замечала: от потолка над Диваном подобием сталактита отходила перевернутая колонна. Она целиком состояла из материала Улья, хотя была геометрически более правильной, чем природный Улей. Конец ее нависал так низко, что если бы Элошлем потрудился встать, то мог бы почти коснуться ее поднятой рукой. Нижняя поверхность колонны была вогнутой, души в ее ячейках извивались и озаряли Элошлема дрожащим переменчивым светом. От них, видимо, и шел гул, поскольку ближе к нижнему ярусу Дивана звук нарастал, и не только в ушах, но и в голове, путая мысли. Обрывочные полусонные воспоминания вроде тех, что пробудились при виде Столпа, захватили Прим, не давая ей видеть и мыслить ясно. Она отступила на более безопасное расстояние. Истина спокойно ускорила шаг и начала подниматься на помост, платье и волосы развевались – зрелище, приятное для глаз Прим и еще больше для Элошлема. Он небрежно протянул руку. Истина пожала ее и, развернувшись, села рядом с наместником. Оба вольготно откинулись на подушки и несколько мгновений как будто впитывали эманации Улья.