Падение империи

У подножья Капитолия я встретился с нашим другом Массурием, который возвращался из бань Августа в свое жилище, на форум Траяна. Медленно продвигались мы по Траяновой улице, болтая о том, о сем, как вдруг до нас долетели дикие крики. А вдали чернела туча любопытных зевак. Мы прибавили шагу, и скоро поняли, в чем дело. Прямо на нас мчался, с ловкостью лани, стройный юноша, бронзовое тело которого блестело от пота. В одной руке он держал тяжелую железную полосу, другой крепко прижимал к груди что-то, чего мы не могли рассмотреть. За ним бежало душ двадцать невольников, но преследователи так далеко отстали, что они, очевидно, не могли догнать легконогого беглеца. Мы с Массурием наблюдали эту погоню. Вдруг выбежали из боковых улиц, — справа пять, слева семь невольников, которые, видимо, намеревались броситься наперерез бегущему юноше. Пять негров остановились как раз перед нами. За нами толпа все прибывала, горячо интересуясь этой охотой на человека. «Теперь он пропал, — заметил Массурий уверенно. — Плохо же придется бедняге…»

— А кому он принадлежит? — спросил я машинально у одного из невольников, стоящих возле нас.

— Мы все принадлежим благородному Кальпурнию, — почтительно ответил мне старый негр, кажущийся надсмотрщиком. — Этот краснокожий мавр сбил своего и нашего господина с ног и бросился бежать… Уже больше двух часов гоняемся мы за ним по улицам Рима. Но мерзавец увертлив, как угорь. До сих пор ему удавалось ускользать. Он даже тяжело ранил душ десять преследующих… Но все это только увеличивает его вину… Благородный Кальпурний приказал нам доставить его живого или мертвого, и обещал свободу тому, кто поймает беглеца… Хорошо, кабы я сам оказался этим счастливцем, — со вздохом прибавил старый негр. — Нам всем нелегко живется.

— Да, — подтвердил Массурий. — Я знаю привычки Кальпурния… Если дело обстоит так, то бедному юноше лучше бы было живым не попадаться в руки своего хозяина. Кальпурний нежностью не отличается. У него каждая вина виновата, а наказание для провинившихся невольников одно: связанного по рукам и ногам опускают по горло в воду, в пруд, где откармливаются мурены и раки… Я слыхал о несчастных, проживших больше недели, прежде чем смерть сжалилась над ними. Кальпурний же жалости не доступен, особенно если невольник осмелился поднять на него руку.

— Ногу, господин, — простодушно заметил старый негр. — Этот несчастный юноша ударил господина ногой в живот так, что тот два раза перекувырнулся, а в конце еще и стукнулся лбом об стенку… Зато взбесился он так, что смотреть страшно… А Сифакса все же жалко… Он хороший был мальчик. А теперь его песенка спета… Господин наш, как поднялся с земли, так и закричал: «В пруд его, на съедение муренам…»

— Не знаю почему, мне стало жалко беднягу, бегущего не хуже оленя, удирающего от собачьей своры. Я взглянул на быстро приближающегося бегуна. Грудь его высоко вздымалась, но усталости еще не было заметно на его бронзовом лице, а глаза блестели такой отвагой, что мне захотелось спасти беднягу… Между тем невольники, поджидавшие его, приготовились броситься на него все сразу…

— Теперь он пропал… — произнес Массурий. — Мимо этих не проскочишь… Их слишком много.

Совершенно машинально я ответил: «А я думаю, что увернется».

— Бьюсь об заклад, что нет, — говорит Массурий.

— Ставлю на бегуна, — отвечаю я.

— Пятьсот золотых, хочешь?

— Идет, — сказал я.

С новым интересом принялись мы с Массурием следить за тем, что происходило перед нашими глазами… Да и не мы одни. Все возраставшая толпа принимала очевидное участие в бедном невольнике, подбадривая его криками и советами.

— Берегись… берегись… гляди вправо, — кричали ему сотни голосов. И как раз в это время наш бегун оглянулся, заметил группу врагов, поджидавших его, и кинулся прямо в середину их… Прежде чем ошеломленные невольники успели опомниться, трое из них уже лежали на земле, а бегун был уже далеко впереди…

— Молодец… — крикнул ему Массурий, забывая о своем закладе. — А все же это его не спасет… Смотри, Цетегус… Вот тут стоят пять человек с копьями… Этих ему не разбросать ногами, как тех, безоружных…

— А вот посмотрим, — ответил я… И не успел еще я договорить это, как три копья полетело навстречу беглецу. Он извернулся со змеиной ловкостью, проскользнув между остриями. Остальные два невольника кинулись на него, направляя свои копья прямо на грудь юноши. Но тот внезапно подпрыгнул, взвился, как лантера, и перескочил через копья, упал к моим ногам, посреди расступившейся перед ним толпы. Раздались восторженные крики… Толпа очевидно желала помочь несчастному, но сзади уже подбегали новые преследователи.

— Ты выиграл, Цетегус, — с оттенком досады произнес Массурий. — Но бегуну от этого не легче… Не уйти ему от мурен…

Я взглянул на беднягу… Он был покрыт пылью, потом, кровь сочилась из нескольких легких царапин, но в глазах его не было и следа робости… Это понравилось мне, и я решил спасти несчастного…