Падение (СИ)

— Я бы хотел, чтобы он оставался у меня пару раз в неделю на ночь, и буду рад, если ты не станешь препятствовать моим визитам…

— Подожди, ты серьезно? — все еще не веря в реальность происходящего, пытаюсь отыскать в глубине его глаз хоть что-то, за что еще можно ухватиться.

— Да, — горько отзывается он. — Маш, я пытался, ты знаешь, но больше не могу…

— Не можешь… А обо мне ты подумал? Разве я все это время жила, как в сказке, зная, что мыслями ты не рядом со мной? Но я ведь не опускала руки! Андрей, мы вместе уже столько лет! Неужели ты так легко способен все перечеркнуть?

— Кто сказал, что мне легко? Я спать не могу, сознавая, какую боль тебе причинил. Только, Маш, как раньше уже не будет, не теперь, когда я так далеко зашел… Не могу я тебя обманывать, не могу видеть, как ты мучаешься, противно до жути от того, что ты мне веришь, а я, как последний…

— Как давно?

— Полтора месяца, — спустя минуту отвечает Андрей, и мое сердце пропускает удар.

— Но ты ведь выбрал нас… Я не понимаю… Я думала, ты с ней не видишься, что ушел, потому что не можешь ее забыть. Думала, ты только сейчас, уйдя из этой квартиры пошел к ней… — так и не сумев справиться с пробирающей тело дрожью, тихо удивляюсь я.

— Мы с ней виделись лишь пару раз за все это время. А в середине мая, когда столкнулись в кафе, впервые решились на разговор… Я тогда пришел под утро, сказав, что мы отмечали день рождения одного из сотрудников.

Я мгновенно вспоминаю тот день, словно в оцепенении, замерев в одной позе.

— Прости, я…

— Замолчи, — плотнее запахивая полы своего халата, обрываю его, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Внутри что-то вдруг надрывается, сковывая тело непереносимой болью, от принятия неоспоримого факта — я его потеряла. Меня не спасет ни кружевное белье, ни самый лучший ночной наряд, ни аккуратный макияж и прическа… Смотрю на него и пытаюсь понять, когда он успел так измениться? Когда из принципиального человека, не терпящего ложь и предательство, он превратился в простого обманщика? Все те же карие глаза, легкая небритость на щеках, разве, что только прическа другая…

— Маш, — взяв мои ледяные руки в свои, приседает на корточки, чтобы внимательно изучить мое лицо. — Я хочу, чтобы ты знала, я благодарен тебе, за каждый день, что ты мне подарила, благодарен за сына. За то, что всегда поддерживала, за то, что делала меня счастливым. Я сам все разрушил, и, возможно, когда-то об этом горько пожалею, но я не хочу расставаться врагами, хоть и понимаю, что после всего, что я сделал, ты, наверняка, меня презираешь.

Вот ведь, как бывает: выходишь замуж, планируешь что-то, любишь его до безумия, а он встречает другую и предлагает остаться друзьями.

— Абсурд какой, — говорю вслух, вырывая пальцы из его слабого захвата, и отодвигаюсь подальше.

— Маш…

— Развод? — сверкнув глазами, зло переспрашиваю я. — Замечательно! Это отличный выход, не правда ли? Ведь устаешь жить на два дома, да? Куда мне до твоей художницы! Уверена, я ей и в подметки не гожусь! Давай, дорогой, катись! — толкая его в плечо, перехожу на крик. — Вали к ней! Что встал?

Возможно, лет через десять, пятнадцать, когда я буду вспоминать сегодняшний день, я в привычной для себя манере, зальюсь краской, от дикого стыда за свое поведение. Но сейчас, нанося беспорядочные удары по его, словно окаменевшему телу, сыпля ругательства на его слегка склоненную голову, даже не думая о том, что халат на мне сбился и выставил напоказ прозрачную комбинацию, а тушь размазалась по щекам, я даже и не подумаю осудить себя за подобное проявление чувств. А чувств во мне сейчас безумное множество, главное из которых — лютая ненависть к стоящему передо мной человеку. И пусть, когда он уйдет, а я вдоволь выплакаюсь, она смениться ноющей болью от преданной любви, на которую он наплевал, сейчас это правильно — правильно ненавидеть того, кто так жестоко тебя обидел.

— Убирайся! — истерично кричу, глядя как Андрей направляется к выходу, и закрыв за ним дверь, начинаю крушить все, что попадается под руку. Через двадцать минут, выровняв дыхание, и ополоснув лицо ледяной водой, я открываю свою записную книжку.

— Дмитрий Арсеньевич, здравствуйте, это Маша Медведева, — здороваюсь я, после нескольких долгих гудков, услышав его голос.