Падение [Сюрреалистический роман]

Один раз в детстве, когда черная кошка перебежала мне дорогу, я был в таком шоке, что не мог спать три дня. Я все время боялся, что меня настигнет карающая десница, горе поймает в свои когтистые лапы. А закончилось все тем, что утром четвертого дня я, измученный ожиданием беды, надел новую куртку, вышел во двор и специально со всего маха упал в грязную лужу. Все окружающие надо мной смеялись. Я разрыдался и ушел домой.

Я надеялся, что никогда подобного больше не повторится. Я ошибся. Но прежде прошло двадцать два года.

Была глубокая ночь, когда я возвращался с кладбища. Я зашел в подъезд; в темноте что–то неловко шевельнулось, и в следующую секунду я увидел пару сонно моргающих зеленых глаз. Это была черная кошка моей соседки со второго этажа — я сразу узнал отвратительное животное, которое, по правде говоря, уже сотни раз собирался умертвить, но все время откладывал сладостную расправу. В результате и поплатился. Я вскрикнул от омерзения, уродливое существо метнулось перед моими ногами и скрылось где–то в темноте под лестницей.

Все, все мои внутренности — кишечник, селезенка, печень — в момент начало лихорадить; они переворачивались и бурлили, словно брошенные в адскую центрифугу, перемалывались там, превращаясь в липкую однородную массу. Я думал, я надеялся, что это ощущение больше никогда не вернется, но… в одночасье оно снова схватило меня — так в одном из моих странных снов шкаф зажал своими полированными дверцами трепещущее и сопротивляющееся человеческое тело, желая сломать хрупкие кости, убить.

До квартиры оставалось всего метра два, но я с трудом преодолел их. Целую минуту не мог вставить ключ в скважину — так дрожали мои руки. Холод… это к холоду. Где я это слышал? Я уже не мог вспомнить. Кладбищенскому. Нет–нет, что–то другое. Это не было связано с кладбищем.

Внезапный щелчок — и дверь отворилась. Поначалу я даже не понял, что мне удалось открыть замок, и снова с ужасом вскрикнул — подумал, будто кто–то залез в квартиру, пока меня не было, и теперь отворил дверь изнутри, услышав мою возню.

В следующую секунду до меня дошло, что передо мной никого нет, и, переступив порог, я в бессилии упал на пол, в котором зияла глубокая черная яма сна.

Утром, очнувшись на полу, я с удивлением понял, что страх куда–то ушел. Я немедленно отправился на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Утреннее солнце ослепило глаза, оставив горько–красный ромбовидный след на сетчатке. Я стоял под грязно–белым козырьком подъезда и ждал, пока страх возвратится, однако мое сознание так и осталось в равновесии. Должен признать, меня это сильно удивило — я никогда не мог вообразить, что уже настолько натренировал себя избавляться от нежелательных эмоций. Тем не менее, мой организм, по всей видимости, успешно перебарывал и застарелых монстров.

Впрочем, мое воодушевление длилось недолго — я уже обратил внимание, что в какое–нибудь положительное событие обязательно вклинивается непредвиденная мерзость, и сейчас из подъезда дома показался желтобородый прокуренный старик. Я его знал, он жил в квартире напротив. Помнится, его фамилия была Агафонов. По какой–то причине, старик сильно мною интересовался. Это вызывало во мне бурю раздражения, и сей раз тоже исключением не стал. Между тем, я всегда старался не выказывать по отношению к нему прямой недоброжелательности и просто держался на расстоянии — так проще всего избавляться от людей, которые тебе мешают.

Его ноги как всегда были обуты в старые пожелтевшие теннисные туфли, и их цвет странным образом гармонировал с бородой.

— Здрасте, молодой человек.

Разумеется, я не мог не ответить ему и поэтому обернулся и тоже поприветствовал.

Сквозь его темные усы почему–то проскользнула улыбка. Он приблизился и толстым шершавым пальцем прикоснулся к пуговице моего плаща.

— Чта это вы так тепло одеты? — проскрипел Агафонов.

— Ого! Это к холоду… Опять придется запасаться меховой одеждой.

Это я ответил? Не может быть! Нет–нет, старик продолжает стоять в той же позе — он ожидает ответа, следовательно, я еще ничего не говорил. Просто какой–то непонятный голос в моей голове. Откуда взялись эти странные слова? Нет, теперь лучше вообще ничего не говорить, а просто пожать плечами.

Я пожал плечами и чуть отодвинулся назад. Старик продолжал словесное наступление:

— Чта это вы все сидите дома и ни к кому не заходите?

— Например, к вам?

— Например, ко мне. Чта в этом, собственно, такого? — он развел руками — этакая искренняя пташка. Но нет, ему не обмануть меня — я привык к тому, что мое окружение, (та, по крайней мере, часть его, которая относится к людям), состоит исключительно из врагов.

— Не знаю… — я сделал вид, что замялся, — может, как–нибудь я зайду.

— Буду рад! — он шаркнул ногой.

— Сегодня ночью обещали северо–западный.

Опять. Нет, я и на этот раз ничего не говорил.

Я напрасно надеялся, что разговор окончен. Старик уставился на меня кривым прищуром и произнес:

— А чем вы зарабатываете себе на жизнь?