Падение СССР. Что стало с бывшими союзными республиками

Тем не менее Запад поддержал политику Ельцина. Серьезно воспринимаемых инициатив, направленных на воссоздание общего союза, не существовало. Напротив, относительно него не имелось никаких долгосрочных инициатив. Видение общего «Европейского дома» двух политиков Гельмута Коля и Михаила Горбачева было отодвинуто на задний план. Европейцы, казалось, были в значительной степени довольны иметь Россию в качестве соседа, который занят своими собственными проблемами, не является стратегическим противником и, сверх того, выступает в качестве большого рынка сбыта. США считали так же: теперь они окончательно выиграли холодную войну.

Суровое пробуждение последовало в 1998 году, когда Россия оказалась на пороге государственного банкротства. Если бы обстановка в самой большой по площади стране мира не стабилизировалась, это имело бы последствия, выходящие далеко за пределы СНГ. Когда в 2000 году Владимир Путин был избран президентом России, то российско-европейское сотрудничество стало развиваться динамичнее. 25 сентября 2001 года Путин в качестве главы Российского государства выступил перед германским Бундестагом. Говорил он по-немецки. Его речь представляла собой настоящую агитацию за тесное сотрудничество Германии и Европейского союза с Россией. «Никто не ставит под сомнение высокую ценность отношений Европы с Соединенными Штатами, — сказал он. — Просто я придерживаюсь мнения, что Европа твердо и надолго укрепит свою репутацию мощного и действительно самостоятельного центра мировой политики, если она сможет объединить собственные возможности с возможностями российскими — людскими, территориальными и природными ресурсами, с экономическим, культурным и оборонным потенциалом России»[120]. Кроме того, в свете роста угрозы терроризма после 11 сентября 2001 года Путин ратовал за создание общей архитектуры безопасности.

2003 год был отмечен как год достижения высшей точки сближения Европы и России. На встрече в верхах России и ЕС в Риме была разработана программа общего экономического пространства. Это было что-то вроде помолвки, которая так и не дошла до свадьбы. Этому способствовало множество факторов.

Соединенные Штаты, в той или иной степени параллельно с европейцами, с 2000 года пытались добиться увеличения своего влияния на регионы различных государств СНГ, оказывая в том числе поддержку оппозиционным силам. Кроме того, США планировали создать систему противоракетной обороны в Польше и Чешской республике, а стало быть, на самом пороге Российской Федерации. Бывшим советским республикам Грузии и Украине американцы дали надежду быть принятыми в НАТО. В некоторых постсоветских странах дошло до «цветных революций», которые очень напугали российское руководство. Внутриполитическая ситуация в России ужесточилась. Русские почувствовали себя словно «зажатыми в тисках»[121].

Во время Мюнхенской конференции по безопасности в 2007 году Путин открыто негодовал по поводу такого развития ситуации и создал предпосылки для крупного скандала. «И что стало с теми заверениями, которые давались западными партнерами после роспуска Варшавского договора? — вопрошал он. — Где теперь эти заявления? <…> Камни и бетонные блоки Берлинской стены давно разошлись на сувениры. Но нельзя забывать, что ее падение стало возможным и благодаря историческому выбору, в том числе нашего народа — народа России, <…>»[122]. Путин вновь потребовал обновления «всей архитектуры глобальной безопасности»[123].

В то время я работал корреспондентом Швейцарского телевидения в Германии. Таких вразумительных слов на Западе давно не было слышно. «Путин шокирует Европу», — прокомментировал я в вечерней программе Tagesschau[124]. Мой друг и соавтор книги Томас Кунце, который к тому времени отвечал за германскую внешнюю политику в рамках работы в Фонде Конрада Аденауэра в России, был свидетелем того, как высказывания Путина встретили в Германии и Европе большое одобрение, выражавшееся по секрету.