Падение титана, или Октябрьский конь

— Так смотрят, Антоний, все настоящие мужчины. Я отдаю должное Цезарю в смысле компетенции, ума, огромной работоспособности. Да-да, во всем этом он гений! Но ты должен знать, что это значит, когда тебя оставляют в тени, а твоя родословная говорит, что так не должно быть. Ты — наполовину Антоний, наполовину Юлий. Я — наполовину Юний Брут, наполовину Семпроний Тудитан. Мы оба знатного происхождения, мы оба должны иметь шанс достигнуть пика карьеры. Выйти в белоснежных тогах, обратиться к выборщикам, обещать им целый мир, лгать, улыбаться. А вместо этого мы смотрим в рот Цезарю Рексу, Цезарю — царю Рима. Если мы что-нибудь и получим, то из милости, а не в результате наших личных заслуг и усилий. Мне ненавистно подобное положение! Ненавистно!

— Я понимаю, — сухо сказал Антоний.

Требоний сидел и слушал, удивляясь, понимают ли вообще эти люди, о чем они фактически говорят. Что до Требония, то его совершенно не интересовало, какой шанс дает человеку знатность, потому что сам он никакой такой знатности не имел. Он — креатура Цезаря с головы до пят, он не достиг бы и десятой доли того, чего достиг с его поддержкой. Это Цезарь сделал Требония плебейским трибуном и щедро оплатил все услуги. Это Цезарь заметил в нем способности к военному делу. Это Цезарь доверил ему самостоятельно провести маневры в галльской войне. Цезарь сделал его претором. Цезарь наградил его, дав губернаторство в Дальней Испании. «Я, Гай Требоний, — человек, купленный Цезарем и получивший за рвение в тысячекратном размере. Всем своим положением и богатством я обязан ему. Если бы Цезарь не заметил меня, я был бы никем. Именно это и порождает во мне обиду. Потому что всякий раз, когда я собираюсь что-нибудь предпринять, меня мучит мысль, что любая, даже самая маленькая моя ошибка может стоить мне всего обретенного достояния. Цезарь одним движением пальца снова превратит меня в ничто. Знатным аристократам, таким как вот эти двое, могут проститься случайные промахи, но ничтожествам вроде меня — ни за что. Я подвел Цезаря в Дальней Испании, он считает, что я плохо старался прогнать Лабиена и обоих Помпеев. И когда мы встретились в Риме, я вынужден был просить у него за это прощения, словно я — его женщина, что-то сделавшая не так. Он решил сыграть в добросердечие, сказал, что ни в чем меня не винит и что дело тут вообще не во мне. Но я его понял. Больше он ничего мне не поручит, я никогда не стану консулом, разве только суффектом, заменяя кого-либо выбывшего».

— Ты действительно пытался убить Цезаря, Антоний? — вдруг спросил он.

Антоний удивленно посмотрел на Требония.

— Хм… Да, действительно, — ответил он, пожимая плечами.

— Что заставило тебя на это пойти? — спросил заинтригованный Требоний.

Антоний усмехнулся.

— Деньги, что же еще? Я был с Попликолой, Котилой и Кимбром. Один из них — я забыл кто — напомнил мне, что я наследник Цезаря, поэтому мне показалось хорошей идеей не мешкая завладеть его деньгами. Но ничего не получилось, старик поставил стражу вокруг Общественного дома, и я не смог проникнуть внутрь. Я хочу знать, кто меня выдал, потому что без этого не обошлось. Цезарь сказал в палате, что меня видели, но я-то знаю, что меня никто не видел. Я думаю, это Попликола.

— Цезарь твой близкий родственник, — сказал Децим Брут.

— Это я знаю! В тот момент я об этом не думал, но Фульвия выпытала у меня эту историю после того, как о ней узнала палата. И заставила пообещать, что я никогда больше не подниму на него руку. — Он поморщился. — Она принудила меня поклясться моим пращуром Геркулесом.

— Цезарь и мой родственник, — задумчиво сказал Децим Брут, — но я не клялся.

Лицо Гая Требония было от природы угрюмым. Печальные серые глаза уставились на Антония.

— Вопрос в том, — сказал он, — обязывает ли тебя твоя клятва сделаться Попликолой и выболтать Цезарю, что его собираются убить, если ты об этом узнаешь?

Воцарилось молчание. Пораженный, Антоний уставился на Требония. Децим Брут тоже.

— Я не болтун, Требоний. Особенно в серьезных делах.

— Я и не думаю, что ты болтун. Просто хотел убедиться, — сказал Требоний.

Децим стукнул рукой по столу.

— Этот разговор никуда нас не приведет, так что советую сменить тему, — сказал он.

— На какую? — спросил Требоний.