Падение Царьграда. Последние дни Иерусалима

Изредка среди этой коленопреклоненной, устрашенной толпы ходили священники, державшие в руках крест и громко говорившие:

— Не страшитесь, братья. Ангел явится у подножия колонны. Что могут сделать люди против меча Божия!

С трудом граф Корти протиснулся с княжной Ириной и ее приближенными к алтарю и поместил их за решеткой. Он знал, что там будет его искать Магомет, и к тому же за решеткой ему легче было защитить их, для чего поместил вокруг них своих мавров.

Двери были снова заперты, и их не отворяли, несмотря на то что раздавался в них стук.

Наконец извне раздались громкие дикие крики. Двери были выломлены, и в церковь ворвались мусульманские орды.

Те, кто находились у дверей, бросились к алтарю, толкаясь, сбивая с ног и придавливая соседей. Дети и женщины пострадали более всех, но и мужчины помяли друг друга в этой свалке. Маленькая бронзовая решетка сдержала напор, и княжна Ирина со своими приближенными осталась невредима.

Турки были в большинстве, но они сначала не поверили, что греки оставят церковь без защиты, а потому медленно и осторожно стали входить в нее. Но когда убедились, что не встретят сопротивления, то предались ловле рабов и невольниц.

Согласно всем местным летописям в церкви святой Софии в эту роковую минуту не был убит никто. Рассерженные грабители думали только о добыче, хватая и уводя десятками пленников, конечно, преимущественно красивых женщин.

Рыдания, стоны, вопли раздавались под сводами старинного храма. Матерей разлучали с детьми, жен с мужьями. Турки издевались над монахами, нахлобучивая на глаза их клобуки и погоняя четками при громком смехе.

К решетке нахлынули варвары, привлеченные драгоценностями, видневшимися в алтаре, и княжной Ириной, сидевшей на троне среди своих приближенных.

— Я эмир-Мирза, приближенный падишаха, имя которого да прославится из века в век! — закричал граф. — Этих невольниц и рабов я выбрал для него и дожидаюсь его прибытия. Он сейчас приедет сюда.

— Эмир-Мирза! Я его знаю, — воскликнул воин в окровавленном торбуше. — Он командовал караваном в Мекку в тот год, когда я совершал святое паломничество. Погодите, я посмотрю, он ли это. Да… Это он, как Бог есть Бог. Я стоял возле него у Каабы, когда он упал, пораженный чумой. Я видел, как он прикоснулся губами к черному камню и возвратил себе жизнь. Назад!.. И не смей никто прикасаться ни к нему, ни к тем, которые находятся под его надзором, а то падишах зло вам отомстит. Это первый меч падишаха!.. Дай мне твою руку, храбрый эмир.

И он поцеловал руку графу Корти.

— Спасибо, сын твоего отца, — отвечал Корти. — И когда мой повелитель, султан Магомет, устроит свой дворец и гарем, то приходи, и ты получишь достойную награду.

Воин в окровавленном торбуше не удалился, а стоял некоторое время и пристально смотрел на Лаель, стоявшую возле княжны Ирины. Наконец он подошел поближе к графу Корти и сказал ему почти на ухо:

— Эти женщины не для гарема, я тебя понимаю, Мирза. Когда Магомет устроит свой двор, то скажи вон той маленькой еврейке, что ее отец, князь Индии, посылает ей свое благословение.

Граф Корти широко открыл глаза от удивления, но, прежде чем он успел произнести хоть одно слово, воин исчез в толпе.

Время шло, и княжна Ирина сидела на троне, закрыв глаза, чтобы не видеть происходившего вокруг. Наконец снаружи церкви послышались трубные звуки и барабанный бой. Через несколько минут в большие двери вошли четыре человека в коротких безрукавках, белых рубашках и желтых шелковых шароварах. Они остановились на пороге и нараспев произнесли:

— Магомет, султан султанов.

Затем в дверях показались пять герольдов, которые громко трубили.

Наконец появился Магомет.

Когда окончился бой в гавани и, согласно всем донесениям, город лежал у его ног, Магомет приказал очистить дорогу через ворота святого Романа и созвал в свою палатку всех пашей и военачальников. Он хотел, чтобы они присутствовали при том, как он вступит во владение тем сокровищем, которое они помогли ему завоевать. В сопровождении этого блестящего эскорта и предшествуемый музыкантами и герольдами он вступил в Константинополь через развалины башен Багдатской и святого Романа.

Он находился в большом волнении, и окружавшие его сановники, не подозревая о его любви к княжне Ирине, объясняли это волнение его юностью и величием совершенного им подвига. Все замечали, что он не обращал внимания на следы кровавого боя, а только повторил несколько раз:

— Ведите меня к тому зданию, которое гяуры называют Славой Бога.

Проезжая мимо церквей, дворцов и в особенности водопровода, султан бросал на них восхищенные взгляды, но не замедлял быстрого хода своего коня.

— Это что за дьявольская затея! — воскликнул он, останавливаясь перед знаменитыми перевившимися змеями, и ударом булавы снес голову одной из змей. — Так велит мне поступать пророк, — прибавил он.

Снова дервиши воскликнули в один голос:

— Велик Магомет, слуга Бога!.

Он приказал провести себя к восточной стороне святой Софии и, минуя Буколеонский дворец с его мраморными и порфировыми колоннадами, наконец достиг церкви.