Падение в неизбежность

Марина ей советовала в суд на Илью подать, на раздел имущества. Лера категорически отказалась и детей дёргать туда-сюда не стала. Вырастут – сами рассудят, кто прав, кто виноват. Квартира огромная есть, если что, разменяет, в скромную переедет или драгоценности подаренные продаст. А что машины нет – ерунда, на такси можно передвигаться. И к Илье ненависти не испытывает. «Удивительная бестолковость!» – поражалась Маринка.

Расходились медленно. Те, кто жили на другой стороне, ждали, когда сведутся мосты. Игорь давно и настойчиво тянул Марину домой.

– Сколько можно! Давай уже! Хочешь, пешком до дома пройдёмся?

– Хочу! – зевая, ответила Маринка, нехотя вытаскивая себя из глубокого кресла.

– Целый час будем пёхать до Пестеля на твоих каблуках! Нет. Поедем. Михаил ждёт в машине. Зря, что ли, простоял? Завтра на дачу только к обеду доберёмся. Мать ругаться будет… Обещали не поздно. Сейчас завалимся ни свет ни заря! Она же планировала, как вернёмся, сразу на дачу к отцу ехать. Мог бы Сашка уже и один оставаться, не ребёнок. Тринадцать лет! Это ты надумала, чтобы ночевал в городе! Сидел бы себе спокойно на свежем воздухе. Вечно ты что-нибудь накрутишь!

– Не бурчи! Я думала, так лучше. И твоя мама, поди, спит давно. Хотя кто её знает? Может и на дачу среди ночи попереться! Откуда у неё столько энергии? – Маринка скроила кислую морду и ещё раз зевнула. – А Саша ещё маленький! И не спорь. Это его последняя нянька пугала духами и привидениями. Оттого и боится.

Такая тварь оказалась! Пять лет проработала! Думали, нам с ней несказанно повезло! Идиоты! А если бы он так и терпел, и трясся от страха, и ничего нам не рассказал? Это же травма на всю жизнь! Как всё-таки спокойно, что обходимся без нянек. Спасибо твоей матери. Моя, сам знаешь, ещё та бабуля!

С родителями у Марины особой близости никогда не было. Ей всегда казалось, что они любили только брата, и росла она, как чертополох в огороде, сама по себе. Может, от этого и отношения с Артёмом были формальные, и встречались они лишь по семейным праздникам, и она каждый раз удивлялась, почему как чужие и ни у кого из них нет ни малейшей потребности в общении. А вот с его детьми хорошо ладила, созванивалась часто и подарки с водителем на все праздники отправляла. Наверное, так свою скрытую любовь к брату выражала, или нравились его тихие, нежные девочки – Алёнка и Анечка, которые всегда к ней с теплотой, по-родственному. Всё оттого, что жена Артёма, Маша, была сиротой и с пятнадцати лет воспитывалась родной сестрой своей матери. Маша и взвалила на себя непростую задачу – объединить всех в семье. Было трудно, но она не сдавалась, во всяком случае научила девчонок с почтением относиться к старшим.

Водитель Михаил ходил вокруг машины с обычным непроницаемым лицом, и было непонятно, что он сейчас о них думает, поливает, поди, трёхэтажным матом. Игорь, как всегда, тактичен.

– Миш, мы на дачу поедем завтра. То есть уже сегодня. Ты прости, что так задержались. Давай тогда к двенадцати подъезжай. Нет, к двенадцати тридцати. Лишние тридцать минут поспишь.

Миша молча кивнул.

Марина хмыкнула: «Можно подумать, переработался! А то, что почти каждый день не позже восьми вечера отпускают?! Это не считается! Странные люди! На работу приходят, первые полгода всё устраивает: и зарплата, и график. Потом лица делают! К Любаше бы его на недельку! Вот где работёнка!»

Любка год как развелась с мужем и слегка спятила. Впала в глубокую молодость и чуть ли не каждый день таскалась по барам и ночникам с танцами до утра. В сопровождении у неё был симпатичный парень непонятной ориентации, но по внешнему виду явно из нетрадиционных. Паренёк тщательно скрывал свои пристрастия и отказаться от дружбы с Любой не мог: слишком много плюсов. Во-первых, Люба состоятельная особа и, естественно, оплачивала все их походы по злачным местам; во-вторых, была одной из лучших клиенток – работал он в бутике «Бабочка»[1] и, по ходу, был неплохим стилистом. Этакая подружка! Самое интересное, что никаких мужиков в ночных клубах она не искала, наоборот, испытывала к ним настоящую неприязнь. Все они у неё были кобелями и изменниками, и она с упоением, безжалостно всех отшивала.

Вот от кого никто не ожидал такого поворота, так это от её тихони-мужа. Павел боготворил Любку, обожал детей и был образцово-показательным семьянином. Где и при каких обстоятельствах он познакомился с молодой девицей с ярко выраженными среднеазиатскими чертами, было непонятно. Точно не в библиотеке. И по всему, та умела что-то такое, что Любе было неведомо. И пустился благочестивый Павел во все тяжкие.