Падение в неизбежность

Всё раскрылось в один день, когда кто-то написал ей с незнакомого номера и сообщил, чтобы искала мужа в такое-то время в отеле «Европа», ещё и номер указали. Только потом до неё дошло, что писала сама девка, иначе последствия были бы пострашней, хотя Паша, как упёртый баран, утверждал, что она не такая и на гадости не способна, не первый день знает. Такого цинизма даже в страшном сне не представишь, и случился у Любови стресс. Мириться с существованием какой-то твари она не пожелала и поставила ультиматум – Павел бросает узкоглазую или убирается ко всем чертям, – и загремела по собственному желанию и наставлению Марины и Вики в клинику душевных болезней при Военно-медицинской академии.

От антидепрессантов через неделю Любаша поспокойней стала и одну и ту же фразу по несколько раз повторять перестала, правда, выглядела потерянной и безучастной ко всему, что происходило вокруг. Павел навещал её каждый день, но никаких заверений, что бросит свою девку, не давал – зацепила она его накрепко. Ещё один год они как-то протянули, хоть и на военно-осадном положении, и сообщила ему Люба, что подаёт на развод. Марина уговаривала подождать, не торопиться: одумается мужик, заигрался. Никакие сомнительные доводы на Любку не действовали.

– Не могу я так! Он же жить без этой гадины не может! Как приворожила его. Родители в шоке! Его мать чуть инфаркт не схлопотала! И заметь, не я об этом сказала! Сам соизволил! Ещё и плакал. Подлецом себя называл, мол, нет ему прощения! Конечно нет! И никогда не будет! Я и детям всё рассказала.

– А это ты зря сделала. Они-то тут при чём? – возмутилась Маринка.

– Как при чём? Пусть знают, какой у них папаша.

– Мстительная ты, Люба. Детей всё равно зря приплела.

– Вот с тобой такая ситуация случится, не дай бог, посмотрим, как ты запоёшь. Рассуждать легко – пережить трудно. У меня каждый день такая злость на душе, не описать.

Как и предполагал Игорь, мама не спала, была собрана и на старте. Обиды не чувствовалось, но настроена была решительно. Игорь начал уговаривать остаться, Маринка знала, что бесполезно, и молча свалила стягивать платье.

– Мам, ну в такое время! Ещё и мосты не сведены. Я и Мишку отпустил.

– Значит, вызови мне такси. И давай не будем об этом. Отец заснуть не мог, сто раз перезванивал. Поеду!

– А ему что не спится?!

Игорь набрал Михаила:

– Прости, дорогой… Разворачивайся, маму в Разлив везти надо. Завтра к двум приезжай, – повесил трубку и устало завалился на диван в прихожей. – Неспокойные вы все какие-то! Одну из гостей не вытащишь, другую не уговорить, чтобы осталась и не ехала посреди ночи. Пошли, мам, хоть чаю попьём, пока мосты не сведут.

Мраморный пол в ванной отдавал прохладой. Марина стояла босиком, разглядывала себя в зеркало и решала, залезть под душ или только снять мейк с лица. Хотелось спать. Потом решилась, заскочила в кабинку и включила воду. Опять перепутала краники, и из лейки сверху щедро полилась самая что ни на есть холодная вода. Такая ерунда случалась с ней каждый раз, и каждый раз она с крепким словцом отскакивала в сторону. Ноги ныли от усталости и каблуков. Под струями воды ей стало легче, и она от удовольствия закрыла глаза. Вдруг представила Фёдора, да так отчётливо, словно он, скрестив руки, стоит напротив, у стены, и внимательно рассматривает её. Марина мгновенно открыла глаза и от страха и стыда прикрылась руками.

– Чёрт! – вырвалось сдуру у Марины, и она перекрестилась. Смешно! Эта привычка осталась от бабушки. Не клич чёрта, а то накличешь!

«Давно так не гуляли! И как Любка выдерживает? Может, колёса употребляет? Какая только глупость в голову не полезет!» – это было последнее, о чём она подумала, уткнулась в подушку, и её не стало.

Она проснулась около часа дня, занавески были плотно задёрнуты, и казалось, что ещё раннее утро.

– Чёрт! – опять вырвалось у Маринки, и она суеверно прикрыла рот руками. Игоря не было.

На столе лежала записка:

Доброе утро, сурок! Мы с Сашкой уехали на дачу. Проснёшься – приезжай! Будить не стали. Проявили великодушие. Если болит голова, выпей цитрамон. Мишка в твоём распоряжении. Не забудь, я разрешил ему приехать к двум часам. Любим и целуем.

Твои муж и сын.

Внизу пририсовал пузатое сердечко. Умел Игорь делать такие трогательности. Вроде ерунда, а цепляет. Мог бы и просто сообщение послать. Лирик!

– Блин! Как это я заснула совсем голая?!

Марина терпеть не могла спать в чём мать родила, ей нужна была хоть какая-нибудь тряпочка, символично прикрывающая тело. Даже в близости с Игорем это было неотъемлемым правилом. Игорь сопротивлялся, говорил, что это комплексы, позже смирился и стал считать такой подход к сексу очень даже привлекательным.