Падение Ворона

В основном, здесь проводила время неприученная к гастрономическим изыскам публика и обстановка была соответствующей: душно, разило плохой кухней и пережаренным мясом. Полутемный зал был почти пуст, только небольшая компания речпортовских сидела за столом, уставленным пустыми и полными кружками с жидкой пеной, и отбивными на глиняных тарелках, да тетя Валя за стойкой, подбоченясь, рассматривала не шумных, но опасных парней. Она была толстой, с лицом бульдога, и торговала кислым разбавленным пивом с видом благодетельницы, одаривающей ничтожных местных алкоголиков, соглашающихся пить эту дрянь. Речпортовские вяло поприветствовали коллег, а когда те вдруг развернулись и вышли, проводили их подозрительными взглядами.

«Нива» съехала на набережную и остановилась около безымянной закусочной, расположенной прямо под открытым небом — столики, горящий мангал, наколотые дрова, которыми для привлечения клиентов обложены два стоящих рядом велосипеда… Издали казалось, будто в центре большой поленницы просто пустота, фигурное отверстие в виде двухколёсного велосипеда.

— А чё, прикольно! — поделился мыслью Бешеный, глядя на это сооружение. — Хотя лучше бы жратву рекламировали…

Посетителей здесь было немногим больше, чем в первых двух заведениях, но они занимали почти все столики — три из четырёх: молодая пара, компания приятелей среднего возраста и двое немолодых армян, по-видимому — друзей бармена-шашлычника. Свободный столик стоял рядом с мангалом и окуривался дымком с приятным мясным запахом.

— Так что, может, по шашлычку? — предложил Бешеный.

— Нет! — ответил Ворон. — Дальше пойдём.

— Так всю ночь проходим, — проворчал Бешеный. — Ты ищешь кого-то что ли? Нашел место — здесь, в основном, речпортовские тусуются…

— Кого мне искать?! Не хочу сидеть в духоте, кормить комаров и прованиваться дымом! И вообще, договорились пиво пить!

— Так поехали в «Рак», — сказал Оскаленный. — Там поприличней, и пиво всегда хорошее.

— Поехали!

Ехать пришлось недалеко, и вскоре они остановились под светящимся неоновым контуром членистоногого, дающего название заведению. В поднятой клешне рак держал пенящуюся кружку, будто салютовал проходящим мимо судам, или провозглашал тост за здоровье их пассажиров.

Это был бар более высокого разряда. Внутри прохладно, хлебный запах пива приятно щекотал ноздри. Из посетителей — лишь одна, правда большая и шумная компания — восемь человек сидели за сдвинутыми вдали от входа столами. Крики, смех, ругательства… Это были речпортовские. Они считали себя хозяевами набережной, расположенных на ней торговых точек и вообще всей прилегающей к Дону территории. Желающих оспаривать это мнение, как правило, не находилось, поэтому они всегда веселились тут в одиночестве, без посторонних взглядов.

Но Ворона это не волновало. Он вошел, осмотрелся, и если спутники ожидали, что он опять развернется и выйдет, то они ошиблись.

— Ну вот, я так и знал, что «Рак» нам подойдет! — сказал бригадир.

При появлении новых гостей шум стих: компания речпортовских настороженно рассматривала вороновских. Сидящий во главе стола парень покосился на вошедших прищуренным глазом и едва заметно кивнул. Громкий разговор и крики продолжились, хотя в них уже не было той вольности и раскованности, которая царила здесь еще несколько минут назад.

— Может, лучше пойдём в «Дон»? — предложил Оскаленный. — Братва гуляет на всю катушку, а два медведя в одной берлоге не уживаются. Мне бы не понравилось, если бы они нам помешали!

— Мне бы тоже, — кивнул Ворон. — Но мне плевать, что им понравится, а что — нет!

Они сели за стол неподалеку от гуляющих, заказали раков покрупнее и пива. Через несколько минут испуганный официант принес большое блюдо, на котором еле умещались красные двойники неонового «зверя» на рекламе и шесть запотевших гранёных кружек, исходящих через край густой пеной.

— Вот это другое дело! — Бешеный залпом отпил полкружки и с жадностью набросился на раков. Ворон и Оскаленный последовали его примеру. Все трое умели обходиться с одним из самых изысканных донских деликатесов: они не ограничивались только хвостами, но, сняв панцирь, выедали спинки, клешни и даже высасывали каждую лапку. Гора хитиновых очисток росла, блюдо пустело, а пиво уменьшалось.

— Ты не забыл о моем поручении? — спросил Ворон, доедая последнего рака.

Говорить пришлось, повышая голос: речпортовские шумели, как будто пытаясь перекричать друг друга, громко смеялись, матерились, — словом, чувствовали себя вполне привычно. Они ели рыбу: огромных цимлянских лещей, рыбцов, жирную, похожую на кривые кинжалы, чехонь. А пили водку с пивом, что бывает весьма неплохо, если не смешивать их в одной посуде и знать меру. Но они эти правила нарушали. Прямо на столе несколькими большими горками лежала рыбья чешуя, кости, хвосты и плавники. Двое, очевидно, перебрав, встали и, поддерживая друг друга, пошли к выходу.

— Обижаешь! — сказал Оскаленный. — Мусор вынюхивает, что надо! И знаешь, мне нравится, когда за меня работают другие…

— Тогда тебе надо быть побогаче! — усмехнулся Ворон, допивая свое пиво.