Падшее Просвещение. Тень эпохи

Впоследствии она состояла обер-гофмейстериной при дворе Марии-Антуанетты и была ее близкой подругой. После революционных выступлений в Париже в 1789 г. она уехала в Лондон, но, движимая искренней привязанностью к Марии-Антуанетте и состраданием к ее судьбе, вернулась, чтобы поддержать королеву в трудную минуту жизни. После переворота 10 августа она была арестована, отправлена в Тампль вместе с королевской семьей, но 20 августа ее перевели в тюрьму Ла Форс, где уже содержалось большое количество проституток, воровок и несколько французских аристократок. Через две недели, 3-го сентября, начались их казни.

Убийство принцессы де Ламбаль

Убили ее самым зверским образом и тело расчленили на несколько частей. Одновременно с ней было убито множество аристократов, но их тела не подвергались подобному глумлению.

Можно сделать вывод, что убийство принцессы было заранее подготовлено и носило, скорее всего, ритуальный характер. Ее убили в силу того, что она принадлежала к королевской фамилии. Другая причина заключалась в том, что она как великая мастерица могла разоблачить масонские тайны. Ее не расстреляли, не гильотинировали, не выдали толпе, которая могла ее и пощадить, но отдали в руки заранее оплаченных палачей, которые предали ее смерти с соблюдением какого-то жуткого ритуала. И последнее особенно было важно ее судьям. Об этом свидетельствует следующий эпизод.

После убийства принцессы барабанщик Эрвелен доставил в Законодательное собрание бумажник убитой, найденный им в обрывках ее платья. Барабанщика направили в Наблюдательный комитет общественной безопасности, где он и сдал свою находку. Здесь же его и допросили, причем задавали следующие весьма странные вопросы:

«Кто держал на конце пики голову или какие-либо другие части тела принцессы?

Не лежала ли голова вышеупомянутой женщины на прилавке кабачка, где они выпивали?

Не было ли изжарено сердце бывшей принцессы Ламбаль по требованию людей и даже его самого в топившейся печке и не ел ли он затем сам этого сердца?

Не носил ли он на острие своей сабли половые органы Ламбаль?

Не принимал ли он участия в процессии, которая ходила по улицам с головой и другими частями тела убитой?»

По характеру этих вопросов можно понять, что человек, который допрашивал Эрвелена, интересовался ритуалом убийства принцессы и соблюдением определенного порядка глумления над ее телом. Видимо, каждая деталь убийства была заранее обговорена с наемниками-изуверами, и теперь комиссар подтверждал их через свидетелей.

Толпа требует, чтобы Мария-Антуанетта поцеловала голову де Ламбаль.

Особенно страшно звучат слова о сердце принцессы, которое должно было быть съедено. В такое изуверство трудно поверить, но в истории Великой французской революции мы находим подобные примеры. Вот она – та самая кровавая Тень эпохи века Разума.

Робеспьер бывал в гостях у некого Жан-Жака Артура, члена Коммуны, прославившегося тем, что он велел зажарить и съел сердце одного швейцарца, защитника дворца Тюильри, казненного им 10 августа 1792 года. Возможно, это было частью какого-то жуткого ритуала тайных культов, введенных революцией.

События лета 1789 года, июль, август (в провинциях) и сентябрь (в Париже) 1792 года, а также лето 1793 года (в департаменте Вандея) – вот основные периоды этого неистовства. В это время разгул жестокости подвигает на устройство зрелищ, связанных, судя по некоторым чертам, с театральным характером пыток. Насилие проявляется в том, что толпа сама себе устраивает кровавое представление, решительный характер которого призван восстановить с помощью импровизированного наказания равновесие, находящееся, по ее мнению, под угрозой. Эти драматические сцены сопровождаются имитационной игрой и ощущением потаенной угрозы, сплачивающей общество, в котором размывается понятие об ответственности.

Постепенно начинает проявляться сходство революционных боен с карнавальными сценами. Как бы то ни было, эти коллективные проявления жестокости обладают специфическими чертами. Они происходят только на публичном пространстве – на улице, площади, в порту, среди бела дня, часто на солнцепеке. Открытость взгляду сочетается с частотой звукового сигнала: удары набата напрямую связаны с бойней, так как возвещают ее. В эти чудовищные моменты звон колоколов наполняет общий гул ощущением иной безумной реальности. Так век Разума буквально обрушивается в стихию массового безумия, и страшная Тень эпохи Просвещения расправляет над революционной Францией свои зловещие крылья.

21 марта 1792 года в Ла-Рошеле число участников и зрителей бойни достигало 400 человек. Причем речь идет не о сборище преступников, бродяг или «посторонних». Страшная толпа состояла из обычных людей – городских ремесленников, женщин.