Падшее Просвещение. Тень эпохи

Тогда все пудрились, даже дети, но не для того, чтобы выглядеть старше, а для того, чтобы все казались одинакового возраста. Все стремились остановить время. В этом была главная проблема. Этими соображениями объясняется также и употребление румян – тоже одной из особенностей XVIII века. Так как повелевать природой человек не в силах, то искусственно был создан цвет, который стал синонимом красоты. Это были румяна. И румянились не только женщины, но и мужчины. Впрочем, конечно, и тогда уже румяна были для женщин единственным средством обмануть время. Всех привлекал образ вечной весны, то есть молодости. Женщины не становились старше двадцати, а мужчины – тридцати лет. Никогда художники рококо не рисовали зрелых женщин. Они предпочитали изображать нежность и игру вместо страсти, обещания – вместо последствий. Просвещение превращает мужчину в фавна, сатира и, наконец, Приапа, то есть в олицетворение всегда бодрствующего полового вожделения, тогда как женщина остается светской дамой эпохи рококо даже в том случае, когда выслушивает комплименты и терпит ласки этого похотливого фавна. Одновременно – это элегантный придворный. Сочетание фавна и элегантности – вот совершеннейший мужской тип эпохи. Из характера мужчины постепенно исчезают мужественные черты. Он становится все более женоподобным. Женственность – вот его характернейшая сущность. Женоподобными становились его манеры и костюм, его потребности и все его поведение.

Так, аббат Франсуа Тимолеон де Шуази (1644–1724) снимает уединенный домик в парижском пригороде, чтобы предаться своей страсти к травестии, но при этом сознательно подвергает себя опасности разоблачения: ездит в женском платье в церковь и к духовным лицам, вплоть до кардинала, соблазняет дам и девиц, предвосхищая знаменитые эпизоды из «Фобласа» Луве де Кувре. Он устраивает шутовской брак с девушкой, переодетой юношей. Он отнюдь не скрывается, напротив – о нем пишут в газете. Аббат наслаждается, обманывая и богохульствуя, занимаясь любовью на глазах у кюре; присутствие публики или подсматривающих доставляет ему особое удовольствие. «Я – отменная комедиантка. Быть отменной комедианткой, – уверяет он, – это мое истинное призвание». Он с воодушевлением, гораздо подробнее, чем в романах того времени, описывает свои наряды, драгоценности, мушки, мебель – костюмы и декорации. Показательно, что только страсть к другой игре, азартной, на время излечивает Шуази от тяги к переодеваниям, но едва он проигрывается дотла, как вновь превращается в графиню де Бар или г-жу де Санси.

Таковы в кратком пересказе представляются нам тенденции моды в век Разума и Просвещения.

Глава VI Искусство эпохи Просвещения (живопись, музыка, архитектура)

Живопись

Пластические искусства окружали женщину культом, ничем не уступавшим тому, который творили в ее честь поэты. Живописцы, граверы, скульпторы так же точно идеализировали женское тело, изображая его всегда не обнаженным, а полураздетым, при помощи декольте.

Одним из излюбленных мотивов этого культа красоты в тогдашней живописи было «сравнение». Этот мотив чрезвычайно часто повторяется в искусстве рококо. Две или несколько женщин спорят, кому принадлежит пальма первенства за ту или другую красивую часть тела. Само собой понятно, что в таком споре недостаточно одних слов и заявлений, необходимо показать то, что подлежит оценке. И вот красавицы кокетливо раскрывают корсаж, чтобы перед зеркалом установить, чья грудь соединяет в себе наиболее ценные преимущества. Или же они поднимают до колен юбки и сравнивают миниатюрность ножки или округлость икр, или, наконец, во время купания они смело вступают в состязание со статуей Венеры Каллипиги. Ее официальное прозвище на греческом языке – Венера Каллипига (Καλλίπυγος), переводится как Венера с красивыми ягодицами. Обычно статуи Венеры, Венеры Милосской, например, изображают как прекрасную, спокойно позирующую женщину, которая прямо взирает на зрителя (музей Лувра). Каллипига – совсем иная. Она отворачивается от зрителя, оглядывается назад, смотрит себе через плечо, приподнимая платье (пеплос) – будто желая убедиться, что у нее все в порядке. Этот игривый поворот головы богини и завлекающее сочетание одетого и нагого тела придает статуе особенную пикантность. Кроме того, это доказательство тезиса, что полная нагота намного приличней, чем полуприкрытая одеждой.

Культ женской груди связан с почитанием Венеры Каллипиги.

Галантная сцена работы Жана Оноре Фрагонара