Падшие

Люси хрустнула костяшками пальцев. Может быть, Кэму оно нравилось потому что, этот гладкий розоватый камень выделялся среди большинства серых? Или из-за сложных завитков украшавших верх надгробия? Она взглянула на него, приподняв брови.

— Да. — Пожал плечами Кэм. — Мне просто нравится, что его эпитафия так доступно объясняет как он умер. Это ведь правда, ты знаешь? Как правило, люди не хотят туда идти.

Люси отвернулась. Ей это было слишком хорошо знакомо по загадочной эпитафии на надгробии Тревора.

— Подумай, насколько интереснее было бы это место, если бы была указана причина смерти каждого из них. — Он указал рукой на небольшую могилу немного поодаль. — Как, ты думаешь, она умерла?

— Хм, от скарлатины? — предположила Люси, угадывая.

Она провела пальцами по датам жизни и смерти. Похороненная здесь девушка, была даже моложе Люси, когда умерла и она не очень-то хотела углубляться в размышления о том, как такое могло случиться.

Обдумав ее слова, Кэм наклонил голову. — Возможно, — сказал он. — Или из-за того, что таинственным образом сгорел сарай, в котором молодая Бетси, решила немного «вздремнуть» с соседским парнем.

Люси начала было делать вид, что обиделась, но ожидающее (задумчивое) лицо Кэма ее рассмешило. Как же давно она не гуляла с парнем?! Конечно, обстановка здесь была более жутковатая, чем обычные кинотеатры на парковке, где она обычно бывала, но таковы уж были студенты "Меча и Креста". И хорошо это или плохо, Люси была одной из них сейчас.

Она последовала за Кэмом к самому сердцу старого кладбища, в низину к богатым склепам. Снизу казалось, что надгробия здесь на склонах будто нетерпеливые зрители пытались заглянуть к ним вниз, а Люси и Кэм были для них актерами на арене амфитеатра. Полуденное солнце бросало оранжевые отблески сквозь листья гигантского старого дуба и Люси прикрыла глаза руками. Сегодня был самый жаркий день за всю неделю.

— А вот этот парень, — проговорил Кэм, указывая на солидное захоронение, украшенное портиком с коринфскими колоннами. — Наверняка, был лицом, уклонявшимся от призыва на военную службу. Он задохнулся, когда рухнула балка в подвале его дома, а это только лишний раз доказывает, всю тщетность уклонения от долга Конфедерации.

— Так ли это? — спросила Люси. — Напомни мне, что делает тебя экспертом во всем этом? — Даже сейчас, когда она поддразнивала его, у Люси было чувство, что ей оказывали странную честь находится рядом с Кэмом. Он поглядывал на нее, чтобы убедиться, что она улыбается.

— Это просто мое шестое чувство. — Он сверкнул белоснежной, невинной улыбкой. — Или если тебе хочется седьмое чувство, или восьмое чувство, или девятое чувство, или что там дальше идет.

— Впечатляет. — Она улыбнулась. — Я заплачу за чувство вкуса прямо сейчас. Я умираю от голода.

— Всегда к вашим услугам. — Кэм вытащил одеяло из сумки и расстелил его в тени дуба. Он отвинтил крышку термоса и Люси ощутила дивный аромат свежего эспрессо. Она обычно не пила черный кофе, и Кэм снова удивил ее: она увидела как он наполнил стакан льдом, залил его эспрессо и долил молока сверху. — Прости, я забыл прихватить сахар, — сказал он.

— Я пью без сахара. — она глотнула холодный напиток, ее первый восхитительный глоток кофеина, запрещенного в "Мече и Кресте", за всю неделю.

— Вот так повезло, — сказал Кэм, раскладывая остальные припасы. Глаза Люси расширились, когда она увидела, как он выкладывал на одеяло: темно-коричневый хрустящий багет, небольшой кружок мягкого сыра, терракотовую баночку оливок, тарелку яиц приготовленных с пряностями, и наконец, два ярких зеленых яблока. Казалось невероятным, чтобы Кэм смог уместить все это в свою сумку или, что он планировал съесть всю эту еду один.

— Где ты достал все это? — спросила Люси, делая вид, что все ее внимание отдано отламыванию кусочка свежей корочки хлеба, — И с кем ты собирался на пикник до того как пригласил меня?

— До того как пригласил тебя? — Кэм рассмеялся. — О, я с трудом вспоминаю свое скучное существование до твоего появления.

Люси наградила его самым едким взглядом, чтобы дать ему понять, что нашла его лесть слишком грубой… но и совершенно очаровательной. Она откинулась на локтях назад, скрестив ноги в лодыжках. Кэм сидел, скрестив ноги, лицом к ней, и когда он протянул руку к ней за ножом для сыра, то его рука коснулась, а затем накрыла ее колено поверх черных джинсов. Он посмотрел на нее, будто бы спрашивая, "так нормально"?

Когда она не дрогнула, он остался в таком положении, взял кусок багета из ее рук и использовал ее ногу вместо столешницы, пока намазывал сыр на хлеб. Ей нравилось ощущать его вес на себе, а в такую жару, это о многом говорило.