Падшие из ада

Память невольно вернула меня на несколько лет назад, в тот день, когда мы с Юлией, чудом избежав смерти от рук натравленной на нас толпы, точно так же ехали в лифте, только не вниз, а вверх. В тот раз, помнится, у девчонки после пережитого случилась натуральная истерика, но сегодня, при посторонних, она не могла позволить себе подобной вольности.

Юлия стояла прямо, высоко подняв голову, как и подобает представительнице Клана Саттар, и только ее рука, тяжело лежавшая на моем плече, свидетельствовала о том, каких усилий стоит ей поддержание такого образа. Я был единственным человеком в кабине, на кого она могла опереться, не опасаясь выдать свою слабость, и, поймав в какой-то момент ее взгляд, я увидел в нем благодарность.

Вообще-то я бы и сам не отказался бы от дополнительной опоры, а еще лучше от горячего душа и мягкого дивана, но пока приходилось довольствоваться поддержкой Киры, подпиравшей мой локоть с другой стороны.

По прибытии мы сразу же угодили в своеобразный конвейер, предназначенный для приема тех, кто спускался из многоэтажной преисподней, и оказания им первой необходимой помощи. Весь холл был заполнен кушетками, носилками, стойками с медицинскими приборами и множеством людей в белых халатах. Юлию тут же увели в огороженный бокс «для избранных», а нашу пару взяли в оборот прямо здесь.

Поскольку мы стали первыми и пока единственными пациентами этого спасательного центра, то нами занялись со всей возможной тщательностью. Для начала, убедившись в отсутствии каких-либо жизненно опасных травм, нас загнали в душ. Потом выдали чистую одежду и передали в руки медиков. Эскулапы взяли анализы, сделали несколько инъекций в разные места, обработали мои ободранные руки и обожженные ноги Киры, ну и по стакану воды предложили, хотя мне казалось, что я вполне могу уговорить целое ведро. И не только воды.

Полулежа в раскладном кресле и ожидая дальнейших указаний, я почувствовал, что меня, наконец, начало потихоньку отпускать. Я плыл по волнам приятной тягучей полудремы, и моим единственным желанием было, чтобы меня никто не беспокоил по крайней мере неделю.

Но нет.

Я услышал, как рядом кто-то деликатно, но требовательно кашлянул, и нехотя приоткрыл один глаз.

Передо мной стоял рослый коротко стриженый мужчина в строгом темно-сером костюме, и неприятный зуд, заструившийся по позвоночнику, подсказал мне, что передо мной – перфект.

– Олег Лоскутин?

– Да.

– Пройдемте со мной, с Вами хотят поговорить, – его каменное лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, и я мог только гадать, куда меня приглашают – на вручение ордена или на расстрел. Одно я понял четко – пойти придется.

– Куда Вы его забираете!? – встрепенулась Кира.

– Не волнуйтесь, это ненадолго, – перфект пропустил меня вперед и пошел следом, слегка касаясь моей спины и подсказывая мне нужное направление.

Мы вернулись к тому самому боксу, куда забрали Юлию, но вошли через другую дверь, которую мой сопровождающий открыл, приложив палец к дактилоскопическому сенсору.

Внутри бокса обнаружился небольшой рабочий кабинет с неожиданным в данных обстоятельствах деревянным письменным столом и мягкими креслами.

– Спасибо, Антон, оставь нас, – из-за стола мне навстречу поднялся уже немолодой но еще крепкий высокий седовласый человек, в котором я безошибочно опознал постаревшего Александра Саттара – действующего Председателя Совета Лиги.

Его рукопожатие оказалось крепким и энергичным, хотя вблизи я не мог не отметить, насколько безжалостно обошлись с ним годы. Если с его младшим братом они поступили, скорее, как с хорошим выдержанным коньяком, то Александра время основательно подточило.

– Привет, Олег! Проходи, садись.

Он усадил меня в одно из кресел, а сам устроился напротив.

– Как же причудливо извернулась жизнь, что мне приходится снова благодарить тебя за спасение дочери!

– Да бросьте! – затряс я головой, – тут нет никакой моей заслуги! Я только у других людей под ногами путался.

– Не скромничай! Юля говорит, что ты пытался ее освободить, и едва не поплатился за это жизнью.

– Глупость – не подвиг, – сейчас мне было даже немного стыдно за свою откровенно нелепую выходку, – как она себя чувствует?

– Нормально. Не волнуйся, с ней все будет в порядке. Раны заживут, новое ухо врачи ей вырастят, а вот на то, чтобы затянулись шрамы в душе, потребуется какое-то время, но она справится, – по лицу Александра пробежала болезненная судорога, и он ударил кулаком по подлокотнику, – я никогда себе этого не прощу! Мне не следовало отправлять ее в «Айсберг»! У меня с самого начала имелись подозрения насчет планов Волочина…

– Кто это?

– Полковник Семен Волочин – тот выродок, который организовал захват здания, тот, кто хотел тебя убить. Я до последнего гнал от себя тревожные догадки, и послал Юлю сюда, чтобы выяснить подробности. Все надеялся развеять свои опасения, думал, что ошибаюсь, но оказалось – нет.

– И в чем же состоял его план?

– Продемонстрировать обществу пагубность чрезмерного увлечения Психокоррекцией и заставить людей от нее отказаться. Цель-то сама по себе вполне благая, но вот избранный им способ…