Падшие из ада

– Дело в том, что после прохождения Психокоррекции должно пройти немалое время, прежде чем изменения в мозгу станут более-менее заметными. А потом, когда все вскрылось, число пикированных исчислялось уже многими миллионами. И что нам было делать?

– Вы даже не попытались что-либо предпринять?

– Какое-то время Лига, действительно, пребывала в полной растерянности, и звучали голоса, призывавшие оставить все как есть, но позже разум и здравый смысл все-таки возобладали. Да, нам пришлось бы многим поступиться, но в противном случае мы рисковали потерять все.

– Лига согласилась свернуть всеобщую пикировку!? – я потрясенно вытаращил на него глаза, – в жизнь не поверю!

– А придется, – Александр невесело усмехнулся, – разумеется, такие вещи одномоментно не делаются. Мы разработали целую программу по постепенному отходу от жесткого регулирования к более гибким методам воздействия, подменяя полноценную Психокоррекцию гомеопатической имитацией, своего рода психоплацебо. Сам знаешь, насколько действенным может быть самовнушение – подчас ничуть не хуже настоящего лекарства.

– И как результаты?

– Мы не успели. Своей выходкой Волочин отправил все наши усилия псу под хвост! Его действия настроят общество против «чистых», и вместо смягчения от нас потребуют, наоборот, более решительного закручивания гаек. А с учетом того, что в Лиге теперь практически всем единолично заправляет Эдик, перспективы вырисовываются самые мрачные.

– Как Вашему брату удалось заполучить контроль над Лигой?

– Такова была затребованная им цена за помощь в освобождении «Айсберга» и вызволении Юлии из плена, – Александр помассировал виски, – я до сих пор пытаюсь понять, не обменяли ли мы шило на мыло? Ведь никто не знает, что творится у Эдика в голове и никому не известны пределы его возможностей. Ты видел, что он творит?

– Когда он парализовал всех на этаже? Да, впечатляет!

– На этаже!? Ха! Да он заморозил все живое в радиусе как минимум километра! На улице повсюду птичьи тушки валяются! – Председателя словно прорвало, – и он при этом даже не вспотел! Такое впечатление, что мы до сих пор копались в песочке детскими лопатками, а он подогнал карьерный экскаватор! И я вижу, что у него есть План, но его деталями он делиться со мной не спешит. Думаю, он так и не простил мне своей ссылки, что бы он там ни говорил.

– Какой еще ссылки?

– Четыре года назад я, поддавшись давлению других членов Совета, отправил Эдика на пустынный остров, где он и обитал все это время. Ты не думай, – усмехнулся Александр, увидев, как удивленно вытянулось мое лицо, – там ему были созданы все условия для комфортной жизни со всеми мыслимыми удобствами. Эдакая пятизвездочная тюрьма, если угодно. Слишком уж много хлопот он нам доставлял, то и дело отрабатывая свои умения на окружающих. Его силы росли с каждым днем, а вот взрослел он, увы, заметно медленней. Заметать под ковер последствия его выходок становилось все трудней, и он уже начал представлять реальную угрозу. Так что мы решили подстраховаться.

– Вряд ли он с энтузиазмом воспринял такой поворот.

– Не то слово! Обозлился на меня страшно! Мы с Эдиком почти год вообще не разговаривали, и я даже думал, что он уже никогда не отойдет, но потом он все же немного остыл и образумился.

– То есть ссылка все же пошла ему на пользу?

– Трудно сказать, – Председатель поскреб небритую щеку, – то, что он изменился – факт. Но вот простил ли он нас, или же его миролюбие является лишь напускным, скрывая подготовку к изощренной мести – неизвестно. Только время сможет ответить на этот вопрос. В любом случае, вернуть ситуацию к исходному состоянию, как и затолкать зубную пасту обратно в тюбик, уже нельзя.

– Ну и дела…! – протянул я озадаченно. Масштаб грядущих перемен пока плохо укладывался у меня в голове, но уже было ясно, что впереди нас ожидают совсем другие времена.

– Так что, боюсь, моим мечтам на старости лет отойти от дел и спокойно нянчиться с внуками сбыться уже не суждено. В лучшем случае, будем и дальше впахивать как проклятые, пока Эдик не перекроит весь мир в соответствии со своим видением. А про худший вариант я даже задумываться не хочу.

Все это выглядело немного странно – когда один из могущественнейших людей на свете откровенничает с первым встречным. Но, если подумать, то я, возможно, являлся для Александра единственной возможностью спустить пар. Обычный человек, не коллега, не партнер, не конкурент, не родственник или подчиненный – я никоим образом не пересекался с привычным кругом его общения, и мое мнение не значило для него ровным счетом ничего и абсолютно ни на что не влияло. Точно так же и Юлия только при мне могла позволить себе проявление слабости, не опасаясь дискредитировать свой глянцевый имидж. Странная мне выпала доля – выслушивать жалобы Великих на свою тяжкую жизнь.