Падшие к небесам

– Кажись, я догадываюсь под чем он черпает своё вдохновение, – Адиль затянулся с многозначительным прищуром и повернулся к Хайбуле, – Моя какая задача? Узнать, нет ли у него альпинизма в списке хобби?

– Можешь полюбопытствовать при случае. Пронаблюдай реакцию, в принципе это и есть твоя задача: мимика, микро-движения, ноги, почесывания и так далее. Помни, он очень в себе уверен, что ты вероятно уже заметил, но, что-то скрывает. Не знаю, касаемо ли нашего дела непосредственно, или ещё чего. Пока просто выясняем чем живет и что делал в день убийства Амины. Идёт?

– Идёт, – Адиль швырнул окурок в панцирь и откинлуся на скамейку.

Обогнув беседку Марат зашёл с другого входа и положил на стол алюминиевый поднос с тремя кружками. Из-под горсти рафаэлок выглядывал кончик выгравированной в центре подноса виноградной грозди.

– Как вам мой пентагон? – раскладывая кружки, Марат остановил взгляд на присоседившийся к пепельнице диктофон, – Да ладно! Кассетный. Не продаёте, случайно?

– Нет, пока только записываю. Присаживайся.

– Благодарю. Вы удивитесь, но я сейчас первый раз сажусь в неё. Так что вы у моей беседки первые, не считая отца и кошака.

– То-то я чую, как-то с трудом заходится, – ожил Адиль и смачно отхлебнул, – Вкусно. Салфеток не захватил?

– Забыл, – запрокинул руку Марат, будто хотел дать себе пощёчину за такой проступок, – Но, вижу, она вам уже не нужна.

– Ну вдруг тебе понадобится?

– Так, юморески сворачиваем, – Хайбула потянулся к диктофону и отжал паузу. – Марат, где ты был и что делал второго октября этого года с обеда до шести часов?

– Работал, наверно. А что за день недели это?

– Понедельник. Не наверно, а уверенно, Марат.

– Уверенно работал. С обеда до половины третьего был дома, спал. Отец подтвердит. Потом поехал на завод – на вечерний развоз. В семь вернулся домой.

– На работу добирался на машине?

– После обеда нет. Отцу нужна была машина и меня знакомый по работе подхватил.

– Имя друга и контакты.

– Нурутдин. Сейчас номер в контактах найду. 8964…

– Дай телефон коллеге – он перепишет.

– Прошу, коллега. Там еще другой тоже есть. Но это рабочий больше.

– То есть ты отчаянно рекомендуешь звонить на первый?

– Именно. С второго не всегда поднимает.

– Спасибо, что экономишь нам время. Какое у тебя лицо знакомое, никак не вспомню, где я тебя мог видеть? Хайбула, вы закончили?

– В принципе да, пока всё. Марат, как отец поправится, оповести нас.

– Обязательно, – Марат опять повернулся к Адилю, – Я признаться разделяю такое же чувство.

– Вот я ж его и уловил, – Адиль щелкнул пальцами, – Гуниб, полгода назад, чемпионат по скоростному альпинизму.

– Это вряд ли. Я же высоты боюсь. Занятная фобия для страны гор, не правда ли? Но это вы далеко хватили, Адиль. О вас у меня совсем свежее воспоминание – чемпионат по скоростному алкоголизму. Дядя Мирза его проводил, если не ошибаюсь?

– Ты че э, хлебород?!

– Адиль, спокойно, – Хайбула ухватил за запястье привставшего напарника.

Он как чувствовал, выключив диктофон полминуты назад. Над допросами молодому коллеге ещё явно надо поработать. Он уже откровенно оттаскивал Адиля, тогда как Марат, закинув руку на перекладину, сидел не шевелясь. Хайбула махнул парню, чтобы тот не вставал и продолжил перемещать успокаивающегося коллегу к воротам. Услышав шум мотора Марат потянулся к телефону, который остался на другом конце стола и набрал значащийся на экране номер.

– Нурик, салам. Тебе мусор звонить скоро будет. Позапрошлый вторник помнишь? Мы с тобой ездили по точкам и никуда больше не заезжали, понял? А-то прилетит по горбу обоим. И Мирзу надо проведать, бороду ему в рот затолкать, а то разговаривает много.

36

Ближе к полуночи коллектив убойного отдела Горского РОВД разошёлся настолько, что администрация и впрямь задумалась о создании спецячейки для хранения ключей от жоп привилегированных клиентов. Персонал сложил от греха все телефоны в подсобку. Строптивый бармен отошёл от коллектива и едва не пересчитал головой всю свою стеклотару, когда, отвечая на сообщение, случайно направил объектив на беснующихся оперативников. Исчерпав и оборжав весь запас шансона в караоке, правоохранители принялись метаться к кабинке виновника торжества и упражняться в славословии захмелевшему герою. Начальство давно отчалило, и молодёжь свободно оперировала метафорами о стальных гениталиях и кованном шоколадном оке Саурона, жара которого не избежит ни один лесной гном. После пятнадцатого тоста Тагир перестал доставать медаль из рюмки, временами причмокивая приставшую к ней лимонную дольку.

Когда скатерть пропиталась настолько, что ей можно было обрабатывать колотые раны, волна ораторов и тогороторов наконец отхлынула. Тагир склонился к краю кабинки, сканируя основной зал, и найдя Адиля и Саиду, пригревшихся за дальним столиком, просунул руку в просвет между узорчатых брусков и поманил людей, которых больше всего хотел видеть за своим столом.

– Смотри-а, типа не видят меня, булки, – обратился он к официантке, будто та прекрасно понимает о ком он, и принялся отчаянно артикулировать – Сюда идите да, сюда!