Падшие. Начало (ЛП)

— Когда-то они были такими же, как мы, — рядом с ним на кровать присел Уриил. — Из них удалось изгнать злых духов. Они очистились от своих греховных желаний и начали новую миссию — присоединились к Бретренам.

Услышав такое откровение, Джозеф выдохнул. Мэтью был прав. Некоторые вернулись в приют Невинных младенцев, но в каком состоянии? Какой ценой?

— В свой восемнадцатый день рождения ты должен будешь решить, присоединиться к Бретренам или нет. Присягнуть им и все время жить под их бдительным присмотром. Каждый день неустанно бороться со внутренними демонами, — Уриил холодно улыбнулся, словно и не собирался избавляться от этой злобы.

— Или что? — прошептал Джозеф.

— Или умрёшь, — Рафаил поднял глаза от накручивающейся на палец веревки. — Зайдёшь в комнату пыток и никогда уже оттуда не выйдешь.

— Я этого не допущу.

— Ты их не остановишь, — сказал Села.

— Остановлю, — сказал Джозеф, и в его голосе прозвучала уверенность. — Они никого из вас не убьют. Обещаю.

Вара подошел ближе и встретился взглядом с Джозефом. Казалось, его зеленые глаза глядели прямо в честную душу Джозефа.

— Гавриил…, — задумчиво сказал он. — Единственный защитник Падших. Единственный непорочный ангел в море беспросветных грешников.

— Что за Падшие? — спросил Джозеф.

— Ангелы, — сказал Дил, указав на шестерых собравшихся вокруг кровати мальчиков. — Мы все. Ангелы, вставшие на путь зла. Мы Падшие. Совсем как самый первый мятежник Люцифер, не захотевший преклониться перед Богом — так отец Куинн сказал. Не мы.

— Забудь, кем ты был до этого. Теперь ты Гавриил, — улыбнулся Вара.

На этот раз его улыбка не была холодной; она скорее выражала что-то вроде одобрения от того, кого Джозеф считал, пожалуй, самым порочным и сложным.

— Ты один из нас. Наш белокурый, голубоглазый блюститель Священного пути.

Джозеф… Нет, Гавриил вздохнул и кивнул, принимая эту истину, эту роль. Джозефа больше не существовало. Теперь он стал Гавриилом. Одним из Падших. И тем, кто их всех спасет. Он еще не знал, как. Но он это сделает. Непременно.

Гавриил прижал к животу колени и задышал, превозмогая боль. Он услышал, как остальные мальчики вернулись к своим кроватям, и закрыл глаза. Но как только он это сделал, на него потоком обрушились события этого дня. Он увидел стоящих на коленях мальчиков, надвигающихся на них голых Бретренов. И почувствовал отца Куинна… его дыхание у своего уха… на себе… в себе.

Чтобы прекратить эти жуткие образы, Гавриил резко распахнул глаза, и вдруг увидел присевшего к нему на кровать Михаила. Кровать была маленькой, и Михаил задел рукой его сцепленные ладони. В этой позе эмбриона, в которой находился Гавриил, его руки казались сложенными в молитве. Может, так оно и было. Каждую ночь он молился Богу, чтобы их нашли и помогли выбраться из этого ада. Гавриил верил. Он точно знал, что Бретрены никакие не Божьи люди. И все еще верил в добро. В милосердного и оберегающего Господа.

Михаил лег рядом с Гавриилом. Не говоря ни слова, он уставился в потолок, но Михаилу и не нужно было ничего говорить. Взглянув на своего младшего брата, Гавриил почувствовал, как к горлу подступил огромный ком. Брат пришел к нему, когда он оказался в беде. Михаил напрягся всем телом и стиснул зубы. Но все равно он был рядом с Гавриилом. Он был рядом… совсем, как и сегодня вечером, когда Гавриила лишили человеческого достоинства.

Гавриил не знал, сколько прошло времени, прежде чем он прошептал:

— В ту ночь, когда ты напал на Люка.

На лице у Михаила не дрогнул ни один мускул.

— Когда ты меня душил…, — Гавриил сглотнул вставший в горле комок. — Ты собирался остановиться? Скажи мне правду. Ты думал остановиться?

Михаил намотал на руку кожаный шнурок с висевшим на нём пузырьком с кровью. Гавриил вздохнул, понимая, что Михаил не ответит. И все же он ждал. Молился, что случится чудо, и он заговорит. Потеряв всякую надежду, Гавриил уже хотел было закрыть глаза и сдаться навалившемуся на него изнеможению, когда Михаил вдруг произнес:

— Я бы остановился.

Гавриил замер, не сводя с Михаила глаз. У Михаила раздувались ноздри.

— Тебя я бы не убил. Но только тебя.

Тогда, в той комнате со свечами, Гавриил изо всех сил сдерживал слёзы. Не хотел, чтобы Бретрены обрадовались, увидев, что он все же сломался. Но сейчас в кровати, рядом с братом, после стольких лет признавшимся, что ему не все равно, Гавриил дал волю слезам. Михаил закрыл глаза и заснул. Но Гавриил не спал. Вместо этого он смотрел на брата и обводил взглядом остальных Падших. Мальчиков, стремящихся убивать. Мальчиков, избравших не свет, а тьму. Потерянных мальчиков. Мальчиков, у которых в этом мире не осталось никого и ничего, даже надежды.