Падшие в небеса. 1937 год

— Ты хотел, есть… возьми… — Павел, ощутил, как ему разжали ладонь и в нее вложили кусок, чего-то мягкого и теплого! Клюфт поднес руку к губам. Запах… такой прекрасный запах… это был хлеб! Причем, не какая-то, там — овсяная «черняшка», а отличный — пшеничный хлеб! Павел, засунул мякиш в рот и стал яростно жевать! Он давился и глотал большие куски. Но они, они… не исчезали. Он жевал, а хлеба было… все больше! Как здорово! Павел, мычал, как ребенок и махал руками! Он попытался, что-то спросить у богослова, но не смог! Хлеб, заполнивший полость рта, не давал произнести и слова. Богослов терпеливо ждал — когда Клюфт насытится. Наконец Павел сумел прожевать кусок. Как ему показалось — он был величиной с буханку. От этого перемалывания пищи, даже свело челюсти. Клюфт тяжело дышал. Он подозрительно спросил:

— Откуда хлеб? И белый? А? Опять твои проделки? Опять меня подставить хочешь.

Как с библией… Иоиль? Ты кто? А? Я уже боюсь встреч с тобой! Боюсь! Это больше похоже на сумасшествие! Я схожу с ума! Иоиль тяжело вздохнул:

— Сходишь с ума, боишься,… а хлеб берешь, из моих рук,… значит не так сильно боишься. Значит, ты слаб и не управляешь своим телом еще. Не можешь себе отказать.

— Ты о чем? Кто ж от хлеба откажется?

— Да, да, конечно… у вас с этим все просто.

— Иоиль? Ты о чем? Ты опять за свои проповеди? Хотя. Хотя, честно говоря, я даже рад. Рад! Я даже не поверишь — соскучился по тебе. По твоим умностям! По твоим, таким, правильным словам — как ты считаешь. А я вот пытаюсь опровергнуть! И я сейчас вот тебе задам, наконец-то, вопрос, на который ты вряд ли ответишь!

— Нет вопросов, на которые бы не ответил Бог. А я говорю лишь его словами, ведь я богослов!

— Ну-ну! Бог говоришь… ну, вот и пришло время спросить у Бога, а что он может?

— Бог может все!

— Да это я знаю! Это красивые слова! А на деле! Вот на деле! На моем деле?! А? Когда слова должны подтвердится действием?! А? Нет? Или опять какую умную отговорку найдешь? А? Вот теперь? Вот ты? Вот я! Мы сидим тут, и ждем — когда придут и нас расстреляют! Просто — пустят пулю в лоб! Как баранам! Что, мы так и должны, и сидеть, и ждать — своей смерти? А кому она будет нужна, эта смерть? Богу? Зачем Богу смерть? А? Если ему нужна смерть, это странно! Смерть нужна дьяволу! А Богу? Богу — зачем смерть, тем более невинных! Он, что ж, не видит — что тут, гибнут невинные? Почему же Бог нас не спасет? А?

— Богу смерть не нужна,… а то, что это испытание, так это — правда,… Бог посылает испытанием. И все. И не все люди, к сожалению его проходят! — Иоиль, сказал это ласково, почти пропел.

— Опять?! Я так и знал! Но это все пока слова! Красивые слова! А если, я не хочу умирать! Если я не хочу! Почему я должен умереть? А? Что я сделал Богу такого, за, что он меня — посылает на смерть?

— Бог не посылает тебя на смерть! Тебя посылают на смерть другие люди, такие же, как и ты… грешники. И Бог тут не при чем! Но Бог может тебя спасти. Если ты его попросишь,… он каждому человеку дает шанс…

— Опять? Попросить? Мне, что встать на колени? И все? Он меня отсюда вытащит? Не верю! — разозлился Клюфт. — Не верю я в эти чудеса!

— Ну, вот ты и ответил на свой вопрос. Как же Бог может тебя спасти, если ты сам не веришь? Клюфт рассмеялся. И как-то брезгливо спросил:

— Значит, говоришь — дает шанс? Так ты хочешь сказать, что вот тот человек, по фамилии Фельдман, который подбивает меня на побег — и есть шанс? Он? Так, он сам убийца! Он сам расстреливал — невинных! Как грешник может стать шансом и подмогой — Бога?! А?

— Не может,… но ты, спросил о себе. А говоришь о другом человеке… Павел задумался. Богослов опять его переиграл. Запутал и ушел — уклонился.

Хотя вскользь он вновь находил ответ на любой вопрос. Причем Павел непроизвольно ловил себя на мысли, что Иоиль прав. Действительно прав!

— Так, значит,… мне надо согласиться? А как же — грех? А? Как же?! Этот человек подбивает меня — назваться не своим именем!! Вернее не отвечать не на свое имя. Вернее,… в общем — он подбивает меня… да хрен знает, меня, к чему он подбивает! — сам на себя разозлился Павел.

— Ты, запутался. Ты хочешь сказать, вернее, спросить ответа у меня? Есть ли грех в твоем спасении — если оно основано на лжи? Это уже хорошо. И я тебе отвечу. А ты сам реши. Ответ прост. Кто замышляет сделать зло — того называют злоумышленником! Помысел глупости — грех! Если ты в день бедствия оказался слабым, то бедна сила твоя! Спасай взятых на смерть, и неужели ты, откажешься — от обреченных на убиение? Таково и познание мудрости для души твоей. Павел задумался. Он закрыл глаза и попытался расшифровать за мудреный ответ богослова. Но тот молчал. Он тоже ждал. Клюфт закрыл лицо руками и зашептал — вторя словам Иоиля:

— Если ты нашел ее, то есть будущность и надежда твоя не потеряна! — слова зазвучали эхом в голове. «Умирать! Почему я должен умирать? Нет! Я не должен умирать! Нет! Не должен!»