Падшие в небеса. 1937 год

Все статьи этой Сафроновой — тоже пропускал! И третье — кто общался с ними еще?! Есть еще один человек,… есть. Тут у меня чутье! Что, мы имеем, в конце концов?! Устоявшуюся группу из четырех человек! И я уверен — группу созданную давно, и окапавшуюся в наших государственных структурах! В горкоме! В газете краевой! На республиканский уровень, это дело тянет! Пойми, на республиканский! И тут, вполне, можно запрашивать, это дело, рассматривать — особым составом суда! Пойми! Краевого уровня! А это значит — доклад в Москву! А это значит — ну, ты, сам должен понимать, что это значит! — Поляков повернулся и как-то, злорадно улыбнулся лейтенанту. Маленький чиркнул спичкой и закурил. Он посмотрел в глаза своему начальнику. Этот нездоровый блеск. Словно у охотника, который идет на медведя спящего в берлоге. Он идет убивать зверя только потому, что ему хочется посмотреть — как умрет это большой и красивый зверь. Как потухнет жизнь в глазах этого таежного великана. Охотник идет убивать потому, что боится зверя. Он боится его когтей и поэтому убивает его спящим. Выманив из берлоги собаками и не дав подняться — просто пустив пулю в лоб. Так и Поляков. Он хочет просто убить зверя. В берлоге.

Или возле. Не дав ему опомниться. Не дав ему возможности защищаться. Да и вообще не дав ничего понять — за что же все-таки его убьют. Маленький тяжело вздохнул. Он машинально взглянул на свои сапоги. На них засохли едва заметные капельки крови. Коричневые пятнышки сейчас был похоже на брызги от кофе. Андрон стряхнул пепел и тихо сказал:

— Товарищ майор. Я, только вот понять не могу. Ведь надо сначала, самим, быть уверенным — что этот журналист виновен. Да и иметь хоть какие-то улики. Хоть мизерные. Да, у нас есть это признание Сафроновой. Есть докладная Митрофанова и этой, как, там ее — комсомольской активистки?! Но пока, что все. Есть, конечно, косвенное признание самого Клюфта, что он цитировал библию — но как мне кажется этого мало. Поляков подпрыгнул на месте. Он кинулся к Маленькому — словно леопард к обезьяне. Майор склонился возле лица лейтенанта и зашипел:

— Ты, что такое, тут говоришь? Что рассуждаешь? Как, так, мало? Тебе мало? Да если хочешь знать, тут, людей и не за такое брали, и они кололись! Кололись, как грецкие орехи! Они по двадцать человек сообщников называли! По двадцать! И все уходило в Москву! Дела, за которые, люди благодарности и даже ордена получали! На одних докладных! А тебе мало?! Тут — три фигуранта! А тебе мало?! Работай! И не каких сомнений! Не каких! Это дело краевого масштаба! Еще такого в крае не было — что бы группа шпионов вредителей окопалась в краевой газете — заметь органе местной крайкомовской организации партии! Тебе, что надо?! Тебе надо признание! И все! А то, что доказательства слабые — не твоего ума дело! Ты, пойми?! Какая, сейчас, ситуация в стране? Какая? Всюду, вон, враги окопались! Всюду! Ты что, не знаешь — управление буквально завалено делами?! Наши люди сутками работают! Сутками! Понимаешь?! Никакого продыха! Но и здесь, здесь, тоже нужны результаты! Результаты! А что мы будем докладывать?! А?! Что?! Мы будем докладывать — мол, поймали какого-то журналиста, который цитировал библию? И, что? Ну, хрен с ним? Цитировал! А потом, тебя, за это же дело, вместо него — в лагерь погонят! Понимаешь?! Тут нужен размах! Размах! А размах будет тогда — когда будет значимость! Значимость тут есть! Человек работал в горкоме. Потом стал ведущим журналистом в газете. Спутался с буржуазной националисткой шпионкой, работающей на английскую разведку. Которая завербовала еще и главного редактора. И этого тоже нашла, он работает на немцев! Я чую просто! Вот тебе и подпольная группа! Ну, скажи — у кого из наших соседей по областям была такая группа? Да ни у кого! Ни у кого! Понимаешь, я тебе дал шанс — выбиться в люди! Дал! А ты что? Сначала в зебру неудачно сыграл, потом вообще, что-то от темы отошел? Почему? Что творишь, Андрон?

— Товарищ майор. Я не хотел. Виноват. Просто как-то. Я думал, тут, правда — враг народа. Вы мне сказали, что, мол — действительно враг народа будет. Вот, я и настроился. Зебру подготовил. А на деле. Я ж не знал, что он вот так — просто библию цитировал.

— Да ты, что? Маленький? Лейтенант Маленький?! Ты, что?! Тебе этого мало?! Ты не работал еще с ним! Дурак! Дурак! Пойми — он враг и есть! А ты думал, он тут сразу тебе — в колени упадет и будет все добровольно писать? Нет! Вытянуть надо информацию! Понял?! Маленький вскочил и выпрямился — как по команде смирно. Он смотрел на разгневанного майора и не дышал. Истерика Полякова напугала. Если человек не может уже себя контролировать — это опасно, тем более при такой работе. Но Поляков, словно разгадав мысли — успокоился и улыбнувшись, похлопал Маленького по плечу: