Падшие в небеса. 1937 год

— Ты Андрон Кузьмич, я смотрю, боишься этого типа? Почему, так нерешительно? Почему? Начало все скомкал! И в середине дал себя уводить от главной темы? А? Андрон Кузьмич, а я ведь за тебя ручался! И ручаюсь! Я ведь отстоял у начальства, что бы ты попробовал это дело вести самостоятельно! — Поляков лениво ходил от стены к стене. Майор, попыхивал папиросой и рассматривая носки своих сапог, мерил камерное помещение — мелкими, но уверенными шагами. Он, рассуждал вслух. Он, даже не смотрел на вытянувшегося в струнку лейтенанта Маленького. Майор, разглагольствовал и сам, себе нравился. Казалось, он упивался своими словами — их значимостью. Ах, какой он мудрый и опытный! Ах, какой он строгий, но справедливый! Поляков походил в этот момент на барина — отчитывающего своего провинившегося кучера. Лейтенант Андрон Кузьмич Маленький, боялся дышать. Он прикусил губу. Пот заливал глаза, но Андрон, не смел — смахнуть рукой соленые капли. Такое напряжение и волнение — он, испытывал, пожалуй, впервые. Сейчас, по сути — решалась его дальнейшая судьба и служебная карьера. Он — молодой и неопытный следователь НКВД, не оправдал доверия. А как он — Андрон Кузьмич Маленький хотел этого! Как он готовился к этому экзамену! Как?! Сколько стоило ему повести этот первый, в своей трудовой карьере — самостоятельный допрос! Первый! И впервые, лично — избить человека! Нет! Не просто избить! Конечно, Андрон за свою жизнь, не раз бил людям по роже. Не раз дубасил — своих ровесников, дружков, да и незнакомых парней. Бурное детство заставило его это сделать. В десять лет Андрон остался сиротой. Его родителей убили бандиты. Отца, Кузьму Маленького, потомственного рабочего, революционера и коммуниста, с пятнадцатилетним стажем, направили — в деревню, создавать колхозы. Послали его туда, от партийной организации металлического завода города Твери, где он и работал. Мать Андрона — Ольга Сергеевна поехала с мужем. Она была комсомолкой и хотела создать в деревне первичную ячейку — работать с сельской молодежью. Но, в глухой деревушке Ярославской губернии, под названием Листвяная — не верили, ни в торжество коммунизма, ни в братство рабочих и крестьян. Эти люди хотели жить по старому — сеять и пахать поодиночке. Работать не себя. Растить детей. Верить в Бога и ходить в церковь. И главное — не участвовать ни в какой коллективизации. Через три месяца его отца и мать ночью убили. Хату спалили. Пощадили лишь десятилетнего Андрона! Андрон навсегда запомнил ту страшную ночь. Когда, бородатые дядьки с винтовками и обрезами, ворвались в дом, перевернули и все, вверх дном. Мама — так кричала! Но это, не был крик о помощи. Это был крик ненависти! Ольга Сергеевна ругалась, на своих убийц — самыми последними словами. Она плевалась и оскорбляла этих, страшным, мужиков — отборными матами. А они, стояли и оцепенев, слушали, как проклинает их, эта молодая и красивая комсомолка! Они стояли и смотрели, на ее последнюю, в жизни, истерику. Лишь потом, словно устав от воплей и проклятий, один из мужиков, подошел к матери и перерезал ей горло — словно овце на бойне. Мама повалилась на пол. Но, даже истекая и харкая кровью — она продолжала хрипеть проклятия в адрес своих мучителей. Это все видел и отец. Но он, стоял молча на коленях и просил пощады. Он шептал, что-то этим убийцам. Он, молил их взглядом, не стесняясь своего сына! И тогда, Андрон — невзлюбил своего отца. Его — коммуниста, испугавшегося смерти! Его, коммуниста, все время говорившего о силе большевиков и об их мужестве, а на деле оказавшимся самым обычным — трусом и хлюпиком. Он был противен — даже убийцам матери! Один из мужиков плюнул в сторону отца и махнув рукой бросил своим товарищам:

— Оставим этого беса! Пусть живет и мучается! Но другой мужик поднял обрез и выстрелил. Пуля попала отцу в лоб. Он рухнул, как подкошенный. Убийца сдвинул картуз на бок и хмуро сказал: