Падшие в небеса. 1937 год

— Значит Клюфт библия там? Хорошо, мы поверим! Мы пошлем туда оперативных сотрудников, но учтите. Если ее там нет — берегитесь! Я вас за версту чувствую! Вы лжете! Вы лжете и выговариваете своих сообщников! И я это докажу! — зло бросил Маленький. — А сейчас прочитайте и распишитесь! — лейтенант подал знак рукой, что бы Павел встал и подошел к столу. Клюфт медленно поднялся и подошел. Он пробежал глазами по тексту протокола допроса. Его удивил подчерк лейтенанта. Красивый и правильный, он, с овальными закорючками, больше напоминал — подчерк гимназистки-отличницы.

«Может быть, этого человека взяли в НКВД за такой кале графический подчерк? А? Как красиво заполняет протокол? Неужели он так старается, что ему наплевать о содержании этой мерзкой бумажки?» И хотя в протоколе вроде все было написано, верно. Павел выпрямился и посмотрев на лейтенанта, затем на майора, резко сказал:

— Я не буду ничего подписывать!

— Что? — удивленно переспросил Маленький. Он не ожидал. Лейтенант растерянно посмотрел на майора, он искал у него поддержки. Поляков встал и медленно вплотную подошел к Клюфту. Он стоял и тяжело дышал, наблюдая за Павлом. Тот опустил глаза в пол и вытянув по швам руки, склонил голову.

— Это, что получается, почему это вы не будите подписывать? — переспросил Маленький. У него даже обсохли губы от напряжения. Майор же, только ухмыльнулся и тихо сказал:

— Вы Клюфт, я смотрю, уже успели наслушаться советов арестантов. Знайте — у меня все, всё подписывают. И вы подпишите. Не сегодня. Так завтра. И это я вам обещаю. Кстати, а почему вы отказались от подписи?

— Потому, что я не знаю, в чем меня обвиняют! То, что я процитировал библию? Так это полная ерунда! Нельзя за это судить человека! А других обвинений вы мне не представили!

— А вот мразь, завтра, ты получишь все обвинения! Все! И ты мразь, тут на коленях будешь валяться и умолять, что бы тебе дали протокол подписать! Понял! Сволочь троцкистская! Я тебя за версту чуял! За версту от тебя несет антисоветчиком! Мразь журналистская! — Поляков орал так, что вены не его шее вздулись, и стали похожи на шнурки. Темно-синие, они того и гляди, могли лопнуть от напряжения. Поляков выплеснул весь гнев. Всю ненависть к Павлу в этом зверином рыке. Он столько терпел. Столько терпел этого наглого журналиста! Хватит! Хватит! Павел ждал, что сейчас его повалят на пол и начнут пинать. Но это не произошло. Поляков, как не странно, даже не притронулся к нему пальцем. А может, это был стиль допроса майора? Никогда не пачкать руки об арестованного. Нквдэшник, подошел, совсем близко и почти прижав, губы к уху Павла, заорал:

— Ты, гаденыш, я знаю, знаю, ты думаешь, что вот так нас победил? Не стал расписываться и все? Нет! Нет! Гад! Знай — твой приговор в принципе подписан!

Все! И от тебя то требовалась маленькая услуга — подписать протокол. Подписывать протоколы! И все! Ты бы получил пятнадцать, а может быть, десять лет и пошел валить лес на свежем воздухе, но я вижу, ты не хочешь, не хочешь этого? Ты хочешь, что бы тебе пустили пулю тут, в затхлом, вонючем подвале! Так ее тебе пустят! А завтра, морда немецкая, мы тебе устроим очную ставку! С главарем вашим! И ты поймешь, что тоя песенка спета — будешь, ползать на коленях! Я тебе это гарантирую! — майор тяжело дышал. Он стоял на цыпочках — ведь ростом, майор был гораздо ниже Павла, и ему приходилось, дотягиваться до его уха. Клюфт даже слегка оглох от этого рева. Но Павел сжал всю свою волю в кулак и терпел. Он зажмурил глаза, и ждал, когда иссякнут эти страшные слова. Наконец Поляков устал. Он отшатнулся от Павла, так и не притронувшись к нему. Он отошел назад и сел на стул — тяжело дыша. Маленький, с испугом наблюдал за начальником. Поляков вновь закурил. Сделав пару затяжек, он закашлялся — подавившись дымом.

— Лейтенант. На первый раз хватит. Веди этого гада, в камеру. Пусть идет отсюда. А мне с тобой поговорить надо. И очень серьезно! После этих слов старшина — сидевший с невозмутимым видом в углу, безропотно встал, не дожидаясь команды Маленького. Охранник подошел к Павлу и больно стукнул его по шее:

— А ну, руки назад и пошел. На выход! Пошел! Клюфт выдохнул с облегчением. Он ждал, что старшина начнет его дубасить и валять по полу. Но тюремщик, лишь подтолкнул его в спину и вновь заорал: