Падший человек

Кертис был менеджером бюро Ассошиэйтед Пресс в Санта-Фе, но мы были друзьями и конкурентами и проехали пятнадцать миль от Санта-Фе до того, что тогда было «новой тюрьмой» на его машине. «Смоллвуд» был главной новостью дня. В полночь он станет первым человеком, казненным в новой блестящей газовой камере Нью-Мексико. Он был осужден за убийство молодоженов, которые остановились, чтобы помочь ему с остановившейся (и украденной) машиной, и он был подозреваемым в списке других нераскрытых убийств. Такой визит в камеру смертников не был новостью для меня, и уж точно не для Кертиса, который был на много лет старше меня в репортерском бизнесе. Мы не ожидали многого. Смоллвуд подтвердил свою невиновность или (что лучше для наших целей) признал бы деяние, объявил бы о своем горе и попросил бы нас умолять губернатора отложить казнь. Или он пообещал бы раскрыть личность настоящего убийцы. . Кто мог догадаться? Никто из нас не ожидал большой истории, и мы ее не получили.

Вместо этого мне в мозг пришла идея; своего рода странность, изменяющая жизнь, которая никогда не исчезла. Была мысль, что вымысел иногда может сказать правду лучше, чем факты. Выслушав то, что сказал Смоллвуд, я попытался написать рассказ и продолжал пытаться, пока наконец не получил его. Это было плохо. Я не пытался опубликовать ее. Но я сохранил ее, и Смоллвуд остался в моей памяти до тех пор, пока годы спустя он мне не понадобился. Затем он стал Колтоном Вольфом в «Людях тьмы» [1980]. Те, кто читал эту книгу, уже знают что мы с Кертисом услышали в тот день в камере смертников в тюремном блоке №3.

(«Часто задаваемые вопросы», стр. 256–257.)

III. Почему в моих книгах часто появляются сбои

Во время завершения "Мухи на стене"

[1971] Я пришел к нескольким выводам. Это было довольно хорошо, в том числе две или три первоклассные сцены, но вряд ли это будет объявлено так, как я рассчитывал. Во-вторых, желание вернуться к офицеру Джо Лиапхорну и «Дайне» и сделать это правильно сохранилось.

[Редактор Harper & Row] Требования Джоан Кан к усовершенствованию Fly были более скромными, чем они были для Blessing [TheBlessing Way, 1970] - в основном включали пересмотр первой главы, в которой мой герой писал политическую колонку, набитую именами Она также хотела, чтобы свет на пару туманных углов и лучшую мотивацию раз или два. Но почему-то эта королева

из таинственных редакторов пропустили ужасную нелепость, и я тоже, и редактор текстов, и рецензенты книг. Однажды, когда книга уже вышла в мягкой обложке, я наткнулся на старого друга-репортера из Оклахома-Сити, которого я использовал в сюжете, слегка замаскированного. Читал ли он это? Ага. Что он об этом думает? Хорошо, сказал он, но почему вы заставили героя [репортера Джона Коттона] пройти босиком по этим последним главам? Что он имел в виду? Помнишь, говорит он, ты заставляешь его снимать туфли и оставлять их на витрине игрового отдела, чтобы он не шумел? Да, я вспомнил. Потом он убегает через окно, вылезает в снежную бурю и ...

А теперь вспомнил. Моему герою так и не удалось вернуть обувь. Он проходит кварталы через мокрый снег к дому своей подруги, вызывает такси, навещает государственного председателя Демократической партии и т. Д., Все в носках.

Увы, в моих книгах часто встречаются сбои, когда у меня персонажи едут на юг, когда я имел в виду, например, север, или меняют имена персонажей в середине главы и т. Д.

(«Назад к Дине», стр. 281–282.)

IV. Джим Чи, рожденный в браке Искусства и Жадности

S

Удовлетворение желания [моего агента и редактора] выпустить эту книгу осталось далеко в будущем. Сначала мне пришлось создать Джима Чи, второго офицера полиции навахо, а затем вдохновиться работать с ним в тандеме с Лиафорном - как своего рода непростая команда. Известно, что я утверждал, что Чи был продуктом художественной потребности, и это отчасти верно. Но так как я не обещал ничего, кроме правды в этих воспоминаниях, я признаю вам, что моя любовь к Джо Лифорну была подорвана осознанием того, что я владел только его частью, после того как я подписал права на телевидение. Действие этой новой книги «Люди тьмы» [1980] будет происходить на так называемом Ch

Заповедник на восточной окраине Большой резервации. Мне это нравилось с точки зрения истории, потому что там железнодорожные магнаты девятнадцатого века получили участки земли в резервациях в качестве награды за прокладку трансконтинентальных путей, а большая часть страны навахо была разделена на альтернативные квадратные мили государственной собственности на землю. Неудивительно, что это имело странные социологические эффекты - смесь навахо со всеми типами американцев без дефисов и поразительное разнообразие религиозных миссий - от двух версий церкви коренных американцев, католической, мормонской, пресвитерианской, меннонитской, южной баптистской и другой. плеяда фундаменталистских евангелических церквей.