Падший шут

Он бы надрал мне задницу за то, как я вел себя в последнее время. Он бы ударил меня по лицу и сказал, будь мужчиной, Лео. Когда я сидел на больничной койке, его голос звучал в моей голове так громко и отчетливо, что я мог поклясться, что он доносился из коридора.

Все это время я боялся, что окажусь собственным отцом, эгоистичным ублюдком, который подвел своего ребенка. Но он не был моим отцом.

Дрейвен занял это место.

И я не стану своим собственным отцом. Я стану Дрейвеном.

Чтобы открыть глаза мне понадобилась моя малышка. Если Дрейвен наблюдал за мной, я не собирался его разочаровывать.

Или Кэсс.

Я осторожно просунул руки под Серафину, стараясь изо всех сил не разбудить ее, пока шел по коридору в спальню. Затем я положил ее в люльку, затаив дыхание, когда она на мгновение поерзала, прежде чем устроиться поудобнее и уснуть.

Не то чтобы мне было о чем беспокоиться. Солнце встало, следовательно, она будет спать.

Кран в ванной закрылся, и я подошел к двери как раз в тот момент, когда Кэсс погрузилась в белую ванну.

Она протянула руку через бортик, чтобы дотянуться до книги, лежащей на маленьком табурете рядом с ванной, но не смогла до нее дотронуться.

— Уф.

— Я подам.

Ее лицо повернулось ко мне, когда я вошел и взял книгу, открывая ее на странице, которую она заложила закладкой.

— Я не продумала это до конца. — Она подняла руки, обе мокрые.

— Все в порядке. Просто расслабься. — Я сел на табурет и начал с начала страницы, читая Кэсс, пока она сидела, прислонившись головой к бортику ванны.

Книга была о Второй мировой войне, но по мере того, как проходили страницы, я не впитывал слова так, как если бы читал ее сам. Я был слишком занят, стараясь не заикаться и не торопиться с выводами, чтобы вникнуть в них.

Это была ее область знаний. Книги. История. Изучение.

Я был просто механиком-головорезом, изо всех сил старающимся не дать нервозности проявиться в голосе или дрожи в руках, когда переворачивал страницу.

Никогда в своей жизни я не чувствовал себя более уязвимым, чем в этот момент, читая книгу Кэсс, пока она слушала.

На полу зазвонил ее телефон.

Кэсс выпрямилась, потянувшись за телефоном, но я опередил ее, прочитав сообщение.

— Это твоя мама. Она говорит, что они принесут ужин сегодня вечером. Около пяти.

— Хорошо. — Она снова расслабилась в воде, положив щеку и руки на край. Ее глаза встретились с моими, цвет их был таким же нежным, как у лучшего виски. Ее щеки раскраснелись, как персиковые розы, которые Эмметт принес ей сегодня. Ее волосы были собраны в пучок, и лишь несколько завитков касались поверхности воды.

— Ты прекрасна. — Я поймал капельку воды у нее на подбородке.

— Мне так не кажется.

— Тогда поверь мне, когда я говорю, что ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел в своей жизни.

Ее глаза наполнились слезами. Было много слез, в основном от разочарования и усталости в ночные часы, когда Серафина не спала или, когда Кэсс изо всех сил пыталась кормить грудью.

Я взял книгу, прочитал еще несколько страниц, пока она не остановила меня в конце главы.

— Ты не рассказываешь о своих родителях, — прошептала она.

— Нет. — Я закрыл книгу и отложил ее в сторону, наклонившись вперед. — Я не близок со своей матерью.

— А с отцом?

— Я не видел его и не разговаривал с ним с тех пор, как мне исполнилось двенадцать.

— Мне жаль.

— Это не твоя вина. — Я вздохнул, не желая вдаваться в подробности, но я также не стал бы отказывать Кэсс в ее любопытстве. — Мой отец был пьяницей и бабником. Полагаю, яблоко от яблони недалеко упало.

— Ты считаешь себя пьяницей?

— Нет. Но я сомневаюсь, что и он считал себя таковым. Он никогда не жил с нами, поэтому я плохо его знал. Они с мамой не были женаты. Я не знаю, какие у них были отношения, но иногда он оставался на ночь. Он появлялся на неделю, затем исчезал на два месяца, прежде чем снова вернуться. Наконец маме это надоело. Когда мне было десять, она сказала ему, чтобы он убирался.

— И ты больше о нем ничего не слышал?

— Он переехал в Калифорнию. Попал в тамошний клуб. Он возвращался раз или два в следующем году. В основном, я думаю, чтобы убедиться, что мама говорила серьезно. А она была серьезна. В последний раз, когда он приезжал, я был дома. Она не знает, что я подслушивал, но я слышал, как она угрожала вызвать полицию, если он появится снова. Он этого не сделал.

Кэсс протянула мне руку, переплетая наши пальцы.

— Ты не он.

— Я не хочу быть им. Я не буду им.

Ее рука крепче сжала мою.

— Я был на этом пути, — сказал я. — Я сомневаюсь, что моя жизнь в клубе сильно отличалась от его. Клуб был одной из причин, по которой мы с мамой мало разговариваем. Не то чтобы мы были близки раньше. Мне кажется, она смотрит на меня и видит моего отца. После того, как я закончил школу, она переехала в Тусон, а я вступил в клуб. Мы общаемся несколько раз в год. Созваниваемся в дни рождения. И на рождество. Как-то так.

Мама вышла замуж несколько лет назад. Я не был на свадьбе, да меня и не приглашали. Она рассказала мне об этом постфактум, сказав, что в здании суда все прошло без шума.