Падший шут

— Хорошие новости о Такере, — сказал Эмметт.

— Я надеюсь, что этого сукина сына зарежут. — Чем больше я думал о том, что сказал Люк, тем больше злился. Я жалел, что не добрался до Такера раньше ФБР, потому что тюрьма казалась слишком хорошей жизнью для этого жалкого ублюдка.

Он убил отца Эмметта. Он убил Дрейвена. И он забрал Кэсс. Такер убил бы ее или продал бы в сеть торговцев людьми, и мысль о ней в здании клуба Воинов заставила мою кровь вскипеть.

— Думаешь, он придет за нами? — спросил я.

Эмметт кивнул.

— В конечном счете, да. Он может оказаться в тюрьме, но у него есть связи с другими клубами. Некоторых из его собственных парней надолго не посадят. Часть меня думает, что этот приговор поставит все в тупик, скорее раньше, чем позже. Другая часть думает, что он подождет, пока мы о нем забудем.

— Мы никогда не забудем. — Мы никогда не отмахнемся от их угрозы. Это означало, что нам придется всю жизнь оглядываться через плечо, но это было то, на что мы подписались в клубе.

Вот только Кэсс на это не подписывалась. Серафина тоже. Они втянуты в это из-за меня. И я сожалел об этом.

Эмметт отхлебнул еще пива.

— Люк думает, что Такер может сначала заняться Скарлетт, но он не знает о нашей истории с Воинами.

Люк не знал, сколько Воинов убили Цыгане за десятилетия, что наши клубы сражались. Люк не видел крови на наших руках.

— Да. Он придет за Дэшем, за тобой и за мной. Без вопросов.

— Что? — ахнула Кэсс.

Мой взгляд метнулся в коридор, где она слушала, ее глаза были широко раскрыты, а лицо бледным.

— Не волнуйся, детка. Он может попытаться, но ничего не получится.

Эмметт оглянулся, его брови сошлись на переносице. Он знал, что здесь был риск. Такер убивал наших близких, и без колебаний сделал бы это снова.

Но Кэсс не нужно было знать ничего из этого дерьма. Возможно, было ошибкой преуменьшать значение этого для нее, но она достаточно пострадала от рук Воинов. Сейчас у нас были другие заботы, а именно о том, чтобы сохранить жизнь нашей дочери и наш рассудок в целости. И прежде чем мы заговорим о моем прошлом в клубе, мне нужно было знать, что Кэсс чувствовала по поводу похищения, чего она избегала любой ценой. Я бы не стал рассказывать ей истории из «потерянных дней», если бы они каким-либо образом могли причинить ей боль.

— Я не буду вам мешать. — Эмметт поднялся с дивана, взял свою бутылку и отнес ее в мусорное ведро на кухне. Затем он подошел к Кэсс и заключил ее в объятия. — Мы здесь, если тебе что-нибудь понадобится. Всего один телефонный звонок.

— Спасибо. — Она устало улыбнулась ему.

На фоне его высокого, широкоплечего тела она выглядела такой маленькой и хрупкой. Она выглядела на двадцать четыре, о чем я временами забывал, потому что, хотя она была на восемь лет моложе, в ее юном лице была мудрость. Больше, чем я предполагал за все эти месяцы.

Кэсс, может, и была молода, но она не была похожа на других женщин ее возраста, незрелых и склонных к драмам. Она, черт возьми, точно не была такой, каким я был в этом же возрасте: диким и безрассудным. Это тоже было чертовски хорошо. Любая другая женщина не осталась бы со мной. Она бы не стала терпеть мое дерьмо.

И я бы скучал по этому. Я бы скучал по своей Серафине.

Черт, я был чертовым дураком.

Эмметт отпустил Кэсс, затем хлопнул меня по плечу, проходя мимо спинки дивана.

— Я направляюсь в «Бетси» сегодня вечером, на случай, если ты захочешь чего-нибудь выпить. Выйти из дома на минутку.

— Хорошо. Спасибо, что пришел.

Он улыбнулся Серафине.

— Не трудно проводить с ней время, когда она спит.

Эмметт вышел из дома, когда подошла Кэсс и посмотрела на нашу дочь сверху вниз.

— Ты не очень долго спала, — сказал я.

— Я не могу отключить свой разум. Я как будто знаю, что сейчас день, и, хотя я устала, я думаю, что мне следует проснуться. Я могла бы подольше принять ванну и почитать, прежде чем она проснется. Это нормально?

— Конечно. Я побуду с ней.

Она протянула руку и провела по моим волосам.

— Я знаю.

Одно прикосновение — это все, что я успел получить, прежде чем она исчезла в спальне.

С тех пор как она переехала обратно, мы стали ночевать в главной спальне. Не было смысла спать — пытаться спать — в разных комнатах, когда мы были вместе, когда бы Серафина ни просыпалась. Поэтому мы поставили люльку рядом с моей кроватью, и в ней Серафина останется до тех пор, пока нам не станет удобно разрешать ей спать в другой комнате.

Кэсс спала рядом со мной каждую ночь, каждый из нас утыкался лицом в свою подушку. И, кроме случайных поцелуев в висок или лоб, я старался давать ей пространство. Ни к чему не принуждать. Даже секс сейчас не был на моем радаре — дело было не в нем. Мне просто нужно было быть рядом с ней. Всегда быть рядом.

То же самое было и с Серафиной.

Ночь, когда она родилась, те долгие часы, которые я не спал, держа ее на руках, изменили все. Я смотрел на ее драгоценное личико, потерявшееся в таком крошечном человечке. Моем человечке. Я представлял, что сказал бы Дрейвен, жалея, что его не было рядом, чтобы познакомиться с ней.