Пафосное стремление называться

Да, в нормальной жизни она задохнулась бы от самообращённого стыда. Но она не жила нормальную жизнь, а это означало несколько вещей.

В первую очередь, она может творить, что хочет.

А во вторую — она разгадала ядро самого Мартина Сью!

Нарциссизм. Это власть — стремление быть для людей в строго определённом статусе. Инструментом выразительности была собственная персона. Да, это сходилось с тем, что она давным-давно знала про главного врага человечества.

А все идеи лучшего будущего — так, прикрытие, растущее из того или иного чувственного заряда. Вообще-то даже на его фото в том самом альбоме всё кричало об этом. Даже завидно немного…

Но это всё было более-менее понятно. Шокировало Тэ И совершенно другое — то, что возникло в исключительно глупом режиме несоответствия скрипту социального движения между ними, что было сделано ей как случайность.

Имя этому — стихийное превосходство в несомненно самой важной для Сью категории символического места в связи. Её поведение, само выбранное место сверху, за пару минут раскрыло типаж объекта, и сломало его линию несения себя. Тэ И полагала логичным предположить, что экстраполяция этого принципа изменения микро-веток ситуаций ровно соответствует цели её курорта здесь.

Продвигаясь в рассуждениях, Тэ И прямо перед самым входом в аудиторию громко рассмеялась — какое-то интуитивное адаптирование под психопатическое поведение. Ведь всё гениальное вновь оказалось простым, как старые сказки — любой потенциал имеет два направления.

Чтобы не допустить апофеоз доминантности Мартина Сью, в котором так комфортно чувствует себя вирус мирового зла будущего, ей нужно изменить его вектор. Если Мартин Сью — доминант, которому поклоняются, надо перевернуть это в обратную сторону.

Задоминировать Мартина Сью ей надо.

Да — похождения космической проститутки уже не кажутся какой-то шуткой.

Подавить волю Сью, альтернативно направить его самую суть.

Это будет весёлое время…

В аудиторию вошел профессор Милстроу — занятие по боевой магии началось.

* * *

Мартин закатывал глаза. Медлительный Милстроу густо и вкрадчиво объяснял очевидное по теме магических щитов и атак с ним. Все в аудитории будто бы воспринимали темп событий как само собой разумеющееся. Боже, зачем тратить время на пустое заполнение голов какой-то шелухой в сказочной форме. И кто его поставил во главу такого важного предмета, как теории и практики магии? Мартин поглядывал на часы, ожидая долгожданного момента практики.

Момент настал. Ну всё, думал Мартин, я как обычно великолепно проявлю себя в турах сражений и, конечно же, сделаю и Чудовище.

Но цыганские фокусы непредсказуемы — Мартин наблюдал, как Чудовище ловко разделывается с очередным магом с нездоровым блеском в глазах. Милстроу рукоплещет новенькой, а студенты сгущаются тучами почтительного внимания.

Новенькая… Чудовище улыбается в ответ, при этом совершенно естественно не обращая на него, старосту, внимания. Вероятно, в этой её школе только грубым месивом и занимались, потому она так блистает. Может без этого вовсе никак и женщинам — от медведей обороняться, или кто там живёт в её глуши. Пора сбить с Чудовища спесь.

На импровизированной арене дуэли мысленно Мартин уже заносил палочку в знак будущего успеха.

…а по правде жизни был откинут ответно сильным заклятием, аналогично боевой стратегии Мартина, перенимавшим энергию его щита.

Чудовище грациозно двигалось почти без усилий, тогда как гнев Мартина уже начинал мешать его концентрации.

Его надвигавшееся поражение прервал восторженный сигнал дряхлого Милстроу:

— Стоп! Молодые люди, это было великолепно! Мистер Сью, Ми…

— …сс Тэ И, сэр.

— Даже так… Мисс Тэ И и Мистер Сью, вы подарили нам незабываемое зрелище. Ничья, и наше коллективное восхищение мастерством!

Милстроу жестом призвал класс к аплодисментам, будто все отмечали огромное радостное событие.

А Мартин пытался не потерять лицо и не уничтожить Тэ И убивающим заклятием прямо сейчас.

Глава 14. Никто

— …Вы не очень-то боитесь.

— Вы не очень-то пугаете.

Мартин не мог остановиться. Днём это было ещё терпимо, но в ночи становилось невыносимо. Что-то новое из забытой части совершенно примитивного опыта человеческой импульсивности беспокоило его, но он не мог сопротивляться этому слишком долго. В течение дня он пересекался с ней всего лишь взглядами, и её свинцового взгляда было достаточно, чтобы его тело унизительно отзывалось самым примитивным образом. Когда они случайно касались рукавами мантий в классе, заряд проклятия прожигал его, и он чаще отдёргивал руку — и не всегда получалось это сделать совершенно незаметно, судя по её пронзительному выражению лица и волне дополнительного внимания со стороны зевак однокурсников.

Физические импульсы были прямой дорогой в простые способы быть подвластным иному, но даже с этим в варианте властной мужской доминантности он готов был смириться.

Освоение территории сексуального направления своих властных импульсов подтверждало бы его истинную природу, которая просто требовала новой площади.