Пафосное стремление называться

Но то, что испытывал он, совершенно не было на это похоже. Он слышал её интонации, наблюдал движение её шеи и рельефных плеч, которые виднелись под мантией, и ощущал что-то совсем чужеродное и глубоко тянувшееся по всему его существу, что он не мог опознать. Будто это была змея, которая так долго спала, что теперь поднимала голову, обжигая вены, по которым ползла. И в этом он не узнавал себя.

В течение дня в голове мерцали картинки её взгляда, поворота головы, злости на её лице, улыбки. Она излучала особую ауру.

Днём он тщательно на относительном расстоянии коллекционировал её в своей памяти, испытывая жгучую ярость. По ночам он регулярно трогал обнажённый член, вымещая свой гнев от этих картинок и её самодовольства в такой форме сублимации, чтобы не убить человека посреди учебного года, как объяснял он себе сам.

Катастрофа началась тогда, когда он периодически стал пропадать во время уроков за дрочкой в школьном туалете, чтобы как-то унять напряжение, когда оно настигало особенно невыносимо.

По началу это были картинки его наблюдений и воспоминаний о ней, собранных в течение дня. Они и всегда были направлены только на него, и это сродни заклинанию увеличивало член в размерах.

Постепенно они превращались в более страшные картины того, как она стоит на нём и делает то, что создает мотивацию научиться магии скрытия мыслей.

Ей не приходится угрожать ему палочкой — она констатирует. Лениво, самодовольно указывает — и это и есть приказ.

В этих фантазиях она держала Мартина у своих ног и погружала свой палец в его рот, постепенно ускоряясь.

— Смотри на меня, — снисходительно, с полной уверенностью, что он сам не захочет уйти. Что он сам этого хочет: чувствовать холод мрамора в школьном туалете и слышать своё разъедающее, унизительное поскуливание от окатывающей с головой и сносящей привычный подконтрольный мир волны позора, прямо как у Паркинсон тогда.

И Тэ И его за это презирает.

Под её холодным взглядом и безумством серьёзности всего желание становится неумолимым, безудержным. Настолько, что огромная магическая сила Мартина целиком вымещала себя в темп быстрого движения руки с резкими выдохами, в тотальной отдаче всей своей досадной ярости.

В пиковых точках Мартин слышал её слова, когда она ухмылялась и говорила, что он всего лишь обиженный сиротка, не стоящий ничего за пределами своих фантазий о себе. Тогда в ходе перепалки внешне Мартин сдержался, но подсаженная болезнь её слов нашла корень, через который разрывала плоть.

И он интенсивно кончал, содрогаясь в кабинке, злясь и чувствуя глубокое отвращение к самому себе.

Он, великий ГлавГад, хотел Тэ И. Причём хотел её власти. Так же сильно, как когда-то хотел убивать.

* * *

— Признайся: ты пытаешься казаться тем, кем не являешься

Её редкие едкие фразы были бы нейтральны, не будь Мартин — Мартином.

Но это резало то, чего давно в нём, казалось бы, не было.

Мартин не сомкнул глаз в эту ночь. Сегодня был новый эпизод.

Впервые за долгое время он чувствовал себя полным дерьмом от того, как близко приблизился к себе. И обеспечила это именно она.

Она окунала его в его же части, которые он давно отринул и предпочёл бы забыть или всегда в исключительно выбранном им качестве помнить.

Месть, злость — это было лучшее топливо его движения до сих пор. Но она, девушка с саркастичной улыбкой, будто не боялась дотронуться со всем жаром жизни до того, что он годами ограждал стеной и умнейшими стратегиями обхождения, что было предметом его гордости и основой того знания, что несло его вперёд.

В начале жизни он поплатился в ход будущего великолепия — и его полностью устраивала эта мёртвая зона в точке начала. А этот человек трогал его так просто и ярко за те места внутри, что давно стали неодушевлёнными, и этими прикосновениями из них вырывались языки неведомых взрывов, отблески, которые он всегда презирал в своих сверстниках.

Его недвижимые эмоции и давние зарытые вглубь переживания, которые занимали стабильные места и роли, вновь задвигались, присвоились, и поменяли своё направление. Из них не складывалась такая плотная картинка знания себя и будущего, какой он так гордился все это время ранее. Основы в нём меняли вектора, больно сталкиваясь лбами, и наслаждение, которое искрой высекалось на периферии этой боли, унижало его.

Он вынужденно варился сам с собой через её легкое наставничество.

И это ужасало.

* * *

Она была в чёртовой эйфории. Очередной день успешной игры в босса на мгновение заставил её поверить, что всё это было правдой.

Давайте начистоту — Тэ И девственница. Тем более в сфере даже дилетантской любовной (как сказал Горячий Парень, корневой) магии. На её стороне всегда только книги и собственная оголтелость.

Крайне смешно, что именно она взялась за миссию по спасению мира через перенаправленное переприсвоение властных сил будущего ГлавГада. И это усугубляется точностью её расчётов: в стратегии ёмкого увиливания.