Пагубная самонадеянность

Социализм продолжает оказывать влияние на язык интеллектуалов и ученых, и это видно также из описательных исследований истории и антропологии. Например, Бродель задается следующим вопросом: «Кто из нас не говорил о классовой борьбе, способах производства, рабочей силе, прибавочной стоимости, относительном обнищании, практике, отчуждении, базисе и надстройке, потребительной стоимости, меновой стоимости, первоначальном капитале, диалектике, диктатуре пролетариата?..» (По-видимому, эти термины ввел в обиход либо популяризировал Карл Маркс: см. Braudel, 1982b.)

В большинстве случаев такие рассуждения представляют собой не констатацию фактов, а их интерпретацию либо теории о причинно-следственных связях между ними. Произошла подмена понятий: под термином «общество» (благодаря главным образом Марксу) стали подразумевать государство или аппарат принуждения (на самом деле о них он и рассуждал) – и если называть его «обществом», то возникает мысль, что можно сознательно регулировать действия людей не прямым принуждением, а каким-то более мягким способом управления. Конечно, расширенный спонтанный порядок, который мы рассматриваем в этой книге – по отношению как к отдельным людям, так и к народам либо всему населению, – не «управляет» и не «обращается». С другой стороны, до Гегеля слово «государство» (или, лучше сказать, «правительство») в английском языке было общеупотребительным (и более честным), однако Маркс, по-видимому, увязывал его с понятием «власть»; вместе с этим нечеткое определение «общества» позволяло внушать идею о том, что правление «общества» обеспечит некую свободу.

Таким образом, в словах может скрываться как мудрость, так и заблуждения. Сегодня мы не сомневаемся в ложности некоторых наивных толкований значения слов, и это могло бы служить полезнейшим уроком (хотя мы не всегда усваиваем его). Такие толкования выживают и влияют на наши решения через слова. Особое значение для наших рассуждений имеет тот прискорбный факт, что многие слова, которые мы используем для обозначения различных аспектов расширенного порядка человеческого сотрудничества, несут в себе коннотации более ранних сообществ, и это часто порождает заблуждения. Язык содержит много подобных слов, и если употреблять их в их традиционном смысле, то можно прийти к выводам, которых нельзя было бы сделать, трезво размышляя о предмете, – и к тому же противоречащим научным данным. Именно по этой причине, начиная работать над книгой, я дал себе зарок не использовать слова «общество» и «социальный» (хотя они встречаются в названиях книг и в приводимых цитатах; кроме того, я оставил выражения «социальные науки» и «социальные исследования»). И все же в этой главе я хочу обсудить эти термины (хотя до сих пор не употреблял их) и другие подобные слова, чтобы показать, сколько яда кроется в нашем языке, особенно в том, что описывает порядки и структуры человеческого взаимодействия и человеческих взаимоотношений.