Пагубные страсти населения Петрограда–Ленинграда в 1920-е годы. Обаяние порока

С пьянством, проституцией, азартом и пр. боролись через партийные, комсомольские, профсоюзные организации на предприятиях, в вузах и учреждениях. Здесь проводились показательные суды над пьяницами и хулиганами, вывешивались стенгазеты с карикатурами и «черные доски», проводились собрания, на которых обсуждались конкретные случаи девиантного поведения, читались лекции о вреде наркотиков и венерических заболеваниях и т. д. Однако традиция девиантного досуга была столь сильна, что простого ее осуждения было недостаточно. Необходимо было предложить замещающую модель «нового быта».

Здесь активную роль играла пропаганда достижений Советской власти: строительство новых санаториев для «ремонта» рабочих (так в 1920-е гг. называли санаторно-курортное лечение), работа добровольных обществ (Общество друзей Воздушного флота, Общество друзей радио и др.), спортизация (вовлечение трудящихся в физкультурно-спортивные кружки и общества), формирование новых праздничных традиций и пр.

Крупные перемены в 1920-е гг. произошли и в праздничном календаре. В нем появились новые, революционные праздники (22 января — «День 9 января 1905 года», 12 марта— «Низвержение самодержавия», 18 марта — День Парижской Коммуны, 1 мая — «День Интернационала», 7 ноября — День пролетарской революции). В эти дни в Петрограде/Ленинграде проводились праздничные парады и шествия, массовые гуляния. В то же время в 1920-е гг. официальными нерабочими днями оставались и дореволюционные праздники (7–8 января — Рождество Христово, 19 января — Крещение Господне, 7 апреля — Богоявление, пасхальные дни, 19 августа — Преображение Господне, 28 августа — Успение).

Как видно, десять праздничных дней из шестнадцати остались советскому календарю от «царского прошлого», что выглядит как уступка традиции: рабочие привыкли «гулять» в эти дни, и бескомпромиссное настаивание на соблюдении только революционного праздничного календаря неизбежно привело бы к росту прогулов.

Вместо устоявшихся религиозных практик гражданам предлагались альтернативные, «культурные» формы досуга. Рабкор газеты завода «Электросила» накануне Пасхи утверждал: «Основным оружием против церковного дурмана, против разливного моря водки в майские дни и дни пасхи должно быть вовлечение рабочих в здоровый, разумный отдых, который мог бы ему заменить традиционное пасхальное времяпровождение». Взамен рабочим предлагалось гулянье с танцами и фейерверками, вечер в Филармонии, экскурсии в музеи, на ледокол «Красин»[479]. Активисты ставили антирелигиозные спектакли, устраивали просветительские лекции, публичные чтения художественной литературы. Широкое распространение получили «красные» замены религиозных праздников.

В идеале социалистической трансформации должна была подвергнуться вся сфера повседневности. Ведь, согласно официальной концепции, преобладание примитивных и девиантных форм досуга было обусловлено незнанием и недоступностью новых возможностей. Так, на 3-м Всесоюзном совещании рабкоров в 1926 г. рабкорка Нефедова говорила: «Нашу работницу надо учить и щи варить, и вшей вычесывать, и мясо рубить. Нашу работницу надо учить, как ребенка кормить, как белье стирать. <…> Товарищи, надо писать, как мужу устроить бисквит на яйцах. Ведь мы этого не знаем. Вот, говорят, есть бефстроганов какой-то, мы, ведь, этого тоже не знаем. А вот если об этом напишут, ко мне придет работница, в гости, и я перед ней “бефстроганов” щегольну»[480].

Власть стремилась изменить топографию городского досуга. Парки культуры и отдыха, новые жилые кварталы, рабочие столовые, пространственное перераспределение культурных институций должны были способствовать созданию условий для формирования нового стиля труда и отдыха. Например, в области театрального дела предлагалось переносить спектакли академических театров из центра на окраины, в рабочие кварталы. Как отмечалось в материалах агитационно-пропагандистского отдела Губкома ВКП(б), «только территориальное приближение академической сцены и гостеатров к рабочему зрителю будет способствовать охвату театром даже наиболее отсталых пролетариев, а следовательно, и культурной обработке последних способом, наиболее простым и легко доходящим до сознания даже наиболее отсталого человека» [481]. Был выдвинут лозунг «От 40° к театру». Кстати, юмористический взгляд на возможность такого перехода мы встречаем в рассказе М. Зощенко «Сильное средство», герой которого «пропадал буквально и персонально», «беспредельно напивался» и «пьяные эксцессы устраивал». Но, получив однажды бесплатный профсоюзный билет в театр, он «первым театралом в районе стал. <…> Пить бросил по воскресеньям. По субботам стал пить»[482].