Палач

Михонариум навел меня на кое-какие мысли на этот счет. По всему выходит, что некогда на планету собакоголовых произошел прорыв из планара Стихии Смерти. Примерно также, как это случилось в Лунной Радуге с вторжением демонов из планара Хаоса. Да уж, «повезло» мне побывать сразу в двух мирах, где была предпринята попытка их захвата. Если это и есть путь Ключника – решать судьбу миров, инфицированных враждебными божественными силами, то в будущем мне предстоит еще много таких встреч. Фениксу Крику удалось закапсулировать зону вторжения Сферой Стикса, что не помогло сохранить мир, а лишь отсрочило его гибель. Но здесь, на Архипелаге, столичные маги оказались сильнее, и не только изолировали зоны вторжения, но и контролировали их изнутри, превратив в зоны карантина.

Присматривающие за локациями маги чувствовали, что последствия вторжения полностью не угасли, но никаких видимых изменений не было так долго, что подумывали уже карантин снять, так как поддержание барьеров требовало много внимания, сил и времени. Ведь поверхность планеты недоступна из-за Белой Мглы, а значит, проконтролировать то, что там может происходить, невозможно. А затем начали появляться Древа Смерти, и все стало куда серьезнее. Росткам понадобилось несколько сотен лет, чтобы пробиться от поверхности земли к облачному слою и растолкать острова, но когда они стали заметны, а влияние их аур – ощутимым, рост пошел взрывообразно. И сразу стало ясно, что попытка их уничтожить обречена на провал, они уже набрали мощь, уже создали пожирателей для защиты и нападения. Так что вторжение планару Смерти всё-таки удалось, пусть и не тем завоевателям, кто его начинал, а лишь их потомкам.

Теперь же поддержание зон карантина – устоявшийся в веках порядок вещей. Угнетающий масштаб, когда представишь, сколько этой хрени натыкано по планете. Она словно заживо поражена грибковыми спорами, и болезнь зашла слишком далеко, чтобы говорить о выздоровлении. И если местный Ключник до сих пор не смог исправить ситуацию, то это, скорее всего, уже невозможно, и мир обречен, даже если продержится еще несколько сотен лет.

Вслед за идущими впереди «черепами» энергичным прыжком перескакиваю через небольшой овраг. Рядом приземляется Марана. Ее копыта почти без звука вминают пожухлую траву в сырую землю. Суккуба чертовски ловка, и даже такое простое действие, как перескок, выходит у нее грациозно. Перехватив мой взгляд, демонесса ободряюще улыбается, острые белые зубы сверкают среди черных чувственных губ. Кончик хвоста постукивает по лодыжкам то справа, то слева. По черным рожкам бегают синеватые искры.

Невольно хмыкаю в ответ, с некоторым усилием отвожу взгляд и шагаю дальше. Настолько привык к её присутствию, что когда демонессы нет рядом, мне становится не по себе. Как-то Ранилак пытался меня предостеречь насчет демонической природы Мараны, еще в самом начале, после её возрождения. Ведь принято считать, что демоны по сути своей лживы и вероломны. Пришлось послать мага лесом. Тёмным. И посоветовать, пока еще по-дружески, не лезть не в свое дело. Лично для себя я давно решил доверять Маране без всяких задних мыслей. Кому-то ведь для душевного равновесия все равно доверять нужно, питомцев для этого явно недостаточно. Именно я своей волей и своими действиями подарил Маране новую жизнь в новом измерении, и это перерождение, где донором послужила человеческая сущность Алии, её безоговорочно изменило. Настолько, что за всё время, проведенное рядом с демонессой, я не уловил ни малейшей фальши в ее поведении, в ее поступках и словах. Нет сомнений в её преданности. Нет причин ей не доверять.

Типичная двадцатка на Архипелаге – это восемнадцать бойцов различной специализации, плюс рейд-лидер и хилер. Двадцатым в моем отряде «черепов» стал хитрюга Михонариум, назначенный к нам хилером лично Хоркой. Белогривый пошёл навстречу, зная, что я испытываю к эльфу немалую симпатию. Заодно я оказался под присмотром его верного сура. Все довольны. Обычно словоохотливый, Миха вскоре наговорился, рассказав и объяснив по пути все, что мне следовало знать, и сейчас следовал в арьергарде, под защитой воинов, на законном месте хилера.

Но вот этих «захоронок» не предвидел никто.

Справа снова возникает шум схватки – звон железа, яростный рев воинов, хруст рассекаемых костей. Деревья и спины «черепов» скрывают картину, но я не тороплюсь узнать, что там происходит, и так ясно. Шум быстро затихает, порядок движения на этот раз не нарушается. От очередного пака, когда спустя несколько секунд прохожу мимо, остаются лишь раздробленные костяки. Снова скелеты.