Палач. Костер правосудия

– Я колебался, прежде чем откликнуться на ваше настоятельное приглашение. Впрочем, не уверен, что буду продолжать в том же духе. Позвольте почтительно напомнить вам, что моя работа в Беллеме должна рассматриваться как временные услуги, которые я оказываю вам из… сердечности. Вот так! У вас нет недостатка в горячих приверженцах правосудия, которые могли бы заменить меня, а также во времени, чтобы найти умелого палача. Вот вы, к примеру, не хотите заняться? Или мессир помощник бальи Беллема – он же храбрый солдат, а не какой-нибудь растяпа.

От такого предложения на лице Ламберта разлилась смертельная бледность. Он был большим охотником до кроличьего мяса и щедро платил, чтобы кроликов резали и разделывали другие. Окончательно растерявшись, он забормотал, чтобы выгадать время:

– Ну конечно же… мессир Исполнитель Правосудия… такой горячий нрав свидетельствует о прекрасном здоровье, а также о смелости и чистосердечности, уж можете мне поверить. Я вам быстренько расскажу об обвиняемом, которого мы… доверяем вашим заботам. Речь идет о некоем Гаспаре Билу. Ему почти пятнадцать, что дает возможность судить его как взрослого. Сеньор помощник бальи в своей мудрости счел необходимым смягчить ему наказание.

– Какое наказание?

– Для всеобщего назидания Билу будет выпорот кнутом, пока кожа не отвалится от костей, затем раны будут посыпаны солью, а затем вашими заботами – или заботами вашего помощника – его презренное существование будет закончено путем повешения на веревке. А также в качестве особой благодарности за… громадную любезность, которую вы нам оказываете, выручая во время отсутствия у нас своего мэтра Высокое Правосудие, ваше вознаграждение будет удвоено. Более того, к Рождеству вы получите сетье[167] пшеницы, на Пасху – сукно и прочее вдвое против обыкновенного.

– Черт возьми, но какое же преступление он мог совершить в таком юном возрасте? – воскликнул Венель-младший, немного удивленный суровостью наказания.

– Худшее… одно из худших… впрочем, все преступления худшие… отцеубийство.

Ардуин покачал головой в знак одобрения, сожалея, что не может вынуть свой чудесный и безжалостный Энекатрикс из красных шелковых ножен. Но лишь дворяне обладали этой привилегией – быть обезглавленными длинным клинком. Быстрая смерть. Согласно надписи, выгравированной на лезвии Энекатрикса, он их всех любит и убивает с нежностью.

А вот эта смерть точно не будет ни нежной, ни быстрой. И что в этом важного? Ничего.

– Эшафот уже приготовлен?

– Ну конечно, мы с нетерпением ждем вас. Мне остается только предупредить глашатая, который объявит на улицах время казни и приговор.

– Сразу после девяти часов. Я еще не очень хорошо знаю своего юного ученика Селестина и сам выполню эту работу. Во всяком случае, я заранее наберусь сил и сразу им займусь.

– Конечно, – поспешил согласиться Бенуа Ламбер, который понял, что палача лучше не сердить, если хочешь, чтобы все было сделано быстро и как надо. – Ваше снаряжение ждет вас в моем кабинете.

* * *

Венель-младший обязан был проделать путь от Мортаня до Беллема в черно-красном одеянии смерти и с лицом, закрытым кожаной маской. Также он настоял, чтобы в Беллеме для него хранился второй комплект формы палача.

Ардуин ни мгновения не сомневался в реакции на него встреченных по дороге крестьян и путешественников. Они будут отворачиваться, иногда креститься; ко всему этому палач давно привык. Нет, речь скорее шла о странном и тяжелом впечатлении, что смерть сопровождает их повсюду, следуя по пятам. В эти прекрасные одежды из красной ткани и черной кожи впиталось столько страдания и ужаса множества человеческих созданий, что сама мысль о том, чтобы хоть иногда обойтись без них, опьяняла его. Все его существо ощущало себя живым. Ардуин вдыхал эту жизнь, упивался ею, как если бы жизнь только и ждала позволения, чтобы снова вступить в свои права.

– Я советую вам остановиться в таверне «Влюбленный гусак» на улице Егермейстера, которая вам, возможно, знакома, – улыбнулся секретарь помощника бальи. – Меню там довольно скромное, но горничные услужливы.

Ардуин был уверен, что тот советовал это заведение, потому что сам туда никогда не отправится. Секретарь старался избавиться от тягостной обязанности разделить с ним трапезу. Мэтр Высокое Правосудие поблагодарил его вежливым кивком.

Отобедав и любезно, но очень уклончиво ответив на вопросы трактирщика, заинтригованного появлением хорошо одетого чужака, Ардуин отправился доложить о себе в особняк помощника бальи.

Прикосновение мягкой кожи облегающих штанов вызывало странное ощущение. Как если бы к его коже прикасался другой человек. Он опустил черную маску, которая закрывала все лицо, и натянул ее до самой шеи. Теперь у Ардуина было полное ощущение, что он оказался в другом мире. Никогда прежде у него не было ощущения такого отсутствия ориентировки и такой дисгармонии со всем окружающим. В этом мире остались только глаза, в то время как все остальное его существо унесено в незнакомое недостижимое место. К чему приведет все это?

* * *