Палач любви и другие психотерапевтические истории

За те три или четыре минуты, что Саул находился в моем кабинете, он довел себя до состояния невероятного волнения. Он начал дышать часто, делая короткие, отрывистые и неглубокие вдохи. Он уронил голову на колени и задержал дыхание, но безуспешно. Затем он поднялся со стула и начал ходить по кабинету, глотая воздух большими порциями. Еще немного такой гипервентиляции, и я знал, что Саул потеряет сознание. Хотел бы я в тот момент иметь под рукой коричневый бумажный пакет, в который он мог бы дышать, но в отсутствие этого старого народного средства (которое не хуже любого другого противодействует гипервентиляции) я постарался успокоить его словами.

– Саул, с вами ничего не случится. Вы пришли ко мне за помощью, и я умею ее оказывать. Мы справимся с этим вместе. Я хочу, чтобы вы сделали следующее. Сначала ложитесь на эту кушетку и сконцентрируйтесь на своем дыхании. Вначале дышите глубоко и быстро; затем мы постепенно успокоим дыхание. Я хочу, чтобы вы сосредоточились только на одном и ни на чем больше, вы меня слышите? Обращайте внимание лишь на то, что воздух, поступающий в ваши ноздри, всегда кажется холоднее, чем тот, что вы выдыхаете. Сконцентрируйтесь на этом. Вскоре вы заметите, что по мере замедления дыхания выдыхаемый вами воздух становится все теплее.

Мое предложение оказалось более эффективным, чем я ожидал. За считаные минуты Саул расслабился, его дыхание замедлилось, и признаки паники исчезли.

– Теперь, Саул, когда вы выглядите получше, давайте вернемся к работе. Помните, что меня нужно ввести в курс дела, – ведь я не видел вас три года. Что конкретно с вами случилось? Расскажите все по порядку. Я хочу услышать все в деталях.

Детали – это замечательная вещь. Они несут информацию, успокаивают и уменьшают страх одиночества: пациент чувствует, что раз вы знаете детали, вы посвящены в его жизнь.

Саул предпочел не объяснять мне предысторию, а продолжать описывать последние события с того места, где он прервал рассказ.

– Я забрал свою почту и вернулся в дом, отбрасывая обычную кучу разного мусора – рекламные объявления, просьбы о пожертвованиях. А потом я увидел его – большой коричневый официальный конверт из Стокгольмского исследовательского института. Наконец-то он пришел! Неделями я ждал этого письма, а теперь, когда оно наконец пришло, я не мог его открыть.

Он остановился.

– Что случилось потом? Не пропускайте ничего.

– Думаю, я просто рухнул на стул в кухне и сидел там. Затем я сложил письмо и засунул его в задний карман брюк. И начал готовить обед.

Снова пауза.

– Продолжайте. Не пропускайте ничего.

– Я сварил два яйца и сделал яичный салат. Забавно, но сэндвичи с яичным салатом всегда меня успокаивали. Я ем только их, когда расстроен, – никаких салатных листьев, помидоров, рубленого сельдерея или лука. Только размятые яйца, соль, перец, майонез, намазанные на очень мягкий белый хлеб.

– Это сработало? Сэндвичи вас успокоили?

– Мне нелегко было до них добраться. Во-первых, меня отвлекал конверт – его острые края кололи мне задницу. Я достал письмо из кармана и начал с ним играть. Ну, вы понимаете – подносить его к свету, прикидывать его вес, пытаясь догадаться, сколько в нем страниц. Дело не в том, что это могло бы что-то изменить. Я знал, что сообщение будет коротким – и жестоким.

Несмотря на свое любопытство, я решил дать Саулу рассказать историю по-своему и в его собственном темпе.

– Продолжайте.

– Ну, съел я сэндвичи. Я даже съел их тем же способом, каким ел в детстве – всасывая яичную начинку. Но и это не помогло. Мне нужно было что-то посильнее. Это письмо было слишком ужасающим. В конце концов я убрал его в ящик письменного стола в своем кабинете.

– Нераспечатанным?

– Нераспечатанным. И оно до сих пор не распечатано. Зачем его вскрывать? Я знаю, что в нем. Читать эти слова означает только еще сильнее растравлять рану.

Я не знал, о чем говорит Саул. Я даже не знал о его связях со Стокгольмским институтом. Теперь я уже изнывал от любопытства, но находил извращенное удовольствие в том, чтобы не удовлетворять его. Мои дети всегда дразнили меня за то, что я разворачивал подарок сразу же, как только мне его вручали. Без сомнения, мое терпение в тот день показывало, что я достиг определенной степени зрелости. Куда торопиться? Саул вскоре все мне объяснит.

– Второе письмо пришло через восемь дней. Конверт был идентичен первому. Я положил его в тот же ящик, что и первое. Но спрятать их – это не решение. Я не мог перестать думать о них, хотя мысли о них невыносимы. Если бы только я никогда не ездил в Стокгольмский институт!

Он вздохнул.

– Продолжайте.

– Большую часть двух последних недель я провел в фантазиях наяву. Вы уверены, что хотите все это услышать?

– Я уверен. Расскажите мне об этих фантазиях.